так стричь людей нельзя, это преступление. Против личности и против эстетики в целом.

– Ясно, – тяну я, решав воздержаться от комментария по поводу ее волос. – Слушай, я насчет посещаемости хотел узнать? Вас преподы на каждой паре отмечают? Или просто кураторы раз в день по спискам проходятся?

Знаю-знаю, о чем вы думаете. Едва обосновался на новом месте, а уже вовсю размышляет о том, как бы с наименьшими потерями прогулять занятия. Дескать, как не стыдно?

Но я вам честно признаюсь: не стыдно. Ибо у меня дичайшая нехватка сна, а пары в новом колледже еще тягомотнее, чем в прежнем. Вчера на социологии так крепко задремал, что чуть со стула не свалился. Ладно хоть Ася в бок меня ткнула, когда преподша мимо проходила. А то непременно бы схлопотал нагоняй.

– Когда как бывает, – поправив на плече холщовую сумку начинает она. – По вторникам, например, Виталина Андреевна…

Внезапно звук у Аси вырубается. Будто кто-то взял и резко скрутил регулятор громкости на ноль. Но это происходит вовсе не из-за того, что девчонка замолчала, нет… Причиной тому становится Стелла Кац, ярким пятном возникшая на горизонте.

Она красива просто до безумия, до какого-то ненормального критического максимума, и от этого бесит меня еще сильнее. Прямо до трясучки, до огненных искр перед глазами. Все те эмоции, что я испытывал вчера, стоя у долбанного памятника в ни хрена не гордом одиночестве, закипают во мне с новой силой. Сердце с утроенной скоростью принимается молотить по ребрам, а уши начинает закладывать от напряжения.

Вот же стерва! Идет себе, не торопясь, как ни в чем не бывало. На лице неизменно скучающее выражение, в глазах – ледяной холод. Все вокруг пустое место, а она – центр мира. Интересно, когда наши взгляды пересекутся, отреагирует ли она хоть как-то? Изобразит смущение, растерянность или, может быть, сожаление?

Но чем дольше я на нее таращусь, тем больше убеждаюсь в том, что она намеренно смотрит мимо меня. Намеренно игнорирует. Мы приближаемся к колледжу с разных сторон улицы и, если не сменим траекторию, просто столкнемся лбами. Ну не может быть такого, чтобы она случайно меня не замечала. Вряд ли у этой бестии вообще что-то бывает случайно.

– Глеб, ты меня слышишь? – щебетание Аси прорезает мрачные мысли.

– А? Да… Что ты там говорила? – я отчаянно пытаюсь вернуться к нашему диалогу, но ничего не выходит. Стелла полностью поработила мое сознание.

– Я говорила, что только некоторые преподаватели сами отмечают присутствующих, – сникшим голосом отзывается она. – А обычно просто куратор.

– Понял, – рассеянно киваю я, а затем резко ускоряюсь.

Хочу перехватить чертовку Кац до того, как она свернет к лестнице и скроется из вида в толпе студентов.

– Привет, динамо! – с вызовом кричу я и при этом не забываю улыбаться.

Обиды обидами, но опускаться до сопливого «за что ты так со мной?» я не собираюсь. Поражения тоже нужно принимать с достоинством. А еще с долей беспечного юмора, ведь жизнь – лишь игра, а мы в ней… Ну вы сами знаете.

Мой оклик делает свое дело, и внимание Стеллы все-таки обращается ко мне. Правда взгляд ее голубых глаз проходится по моему лицу лишь мимолетным мазком, не задерживаясь и не фокусируясь. Будто увиденное совсем ее не заинтересовало.

Вот негодяйка, а!

– Чего тебе, Бестужев? – без всякого энтузиазма спрашивает она, когда я нагоняю ее у ступенек.

Может, это глупо, но разговор со Стеллой становится для меня делом принципа. Извинений и раскаяния я, само собой, не жду, но какую-никакую обратную связь хотелось бы получить. Пускай хоть пошлет по-человечески. Это в любом случае будет лучше бронебойного безразличия.