– Ты что там застряла, горемычная? – обернувшись, поинтересовалась кобыла.

– Мора, а у вас тут лешие водятся? – Я поторопилась и поравнялась с ней.

Мы быстро минули опушки и вошли в довольно густую часть леса, но, на наше счастье, протоптанная дорожка оказалась довольно широкой, и ей явно часто пользовались.

– Кто?

– Лешие.

– Не слыхала о таких.

Мы шли рядышком, и Мора вперёд не вырывалась, понимая, что мне всё равно за ней не угнаться.

– А кикиморы?

– Нет вроде таких.

– А Баба Яга?

Лошадь призадумалась:

– Баб много, а вот Ягу никакую не знаю. Может, и видела когда, да имени не ведала. Что там за баба такая?

– Старая она, характер вредный…

– Так это каждая третья!

– Нога у неё костяная…

– Знаю парочку таких баб, – кивнула Мора. – Только звать их по-другому.

– Некоторые говорят, что детей ест. А ещё она проводница на тот свет.

– Нет, не наши. Хотя кто их там разберёт, чем они там по ночам занимаются.

– Кощей Бессмертный, водяной, русалки?

Кобыла замотала головой.

– Не славянское фэнтези, значит… – подытожила я.

– Это ты сейчас ругнулась?

– Нет. Ай, не обращай внимания. Эльфы, гномы, орки? – не сдавалась я.

– А это ещё кто такие?

Я, как могла, объяснила.

– Горемычная, что ж за мир у тебя такой страшный? Как ты выжила там? Хиленькая такая с виду…

– Это не мир такой, это я в книгах читала.

– Ужас, а не книги!

– Да нет, обычные. Интересные даже. Местами.

– На сказки страшные похоже!

– Так это сказки и есть, – пожала плечами я. – Только не такие уж они и страшные. Ты знаешь, я вообще сказки люблю. Сядешь так вечерком за книжечку, чаю горячего себе в кружечку нальёшь, печенье шоколадное на тарелочку положишь, и как занырнёшь в другой мир, где чудеса, любовь и волшебство. Это, если можно так сказать, мой способ сбежать из серых будней.

– Угу, – то ли фыркнула, то ли хрюкнула Мора, – добегалась.

Не поспоришь.

– Ну, горемычная, рассказывай: зачем в наш мир пожаловала?

– За счастьем, – буркнула я.

– Что ж в своём-то мире не сыскала счастья своего?

– Да вот что-то не сложилось.

Мора с сочувствием на меня покосилась:

– Что, мужик бросил?

– Хуже. Его мама.

– О… – Даже лошади нечего было на это сказать.

А ведь я думала, что Сеня по-настоящему меня любил. Он так трогательно за мной ухаживал: дарил шоколадки, писал записки с признаниями на отрывных листочках, иногда приносил букетики полевых цветов. «Жмот твой Сенька!» – сказала мне тогда Анька. А ещё почти каждый вечер мы ужинали у меня. Сеня нахваливал мою стряпню, а я из кожи вылезала, чтобы только ему угодить. «На свиданиях экономит!» – ворчала беременная Элька и бежала к «белому другу». Анька тогда посмеивалась и говорила: – «Видишь, даже Эльку тошнит от твоего Сенечки. Тьфу, блин, аж самой блевануть хочется».

Мне же наш роман казался идеальным. Я никогда не рвалась за деньгами, мне не нужен был богатый муж и дорогие подарки. Я просто хотела, чтобы меня любили.

– Эй, горемычная, ты что это опять реветь удумала!

– Я не реву, – всхлипнула-всхлюпнула я. – Это мне мошка в глаз попала…

И тут я закашлялась, потому что та самая мошка обиделась, что её упомянули не к месту, и забралась ко мне в рот.

– Хватит зверьё по лесу пугать. Мы пришли!

3. Глава 3

– Куда пришли? – опешила я, даже о мошке забыла.

– Домой ко мне.

На большой солнечной поляне перед нами предстала… почти полностью сгоревшая конюшня – только два стойла уцелели, да неподалёку клонился набок старенький сарайчик. Почерневшее от времени и огня дерево красноречиво напоминало о том, что здесь когда-то произошло.

– Ну не самый шикарный, – буркнула Мора. – Зато весь мой.