– Лучше б жену себе нашёл, а не с нами возился! – проворчал мальчик. Поймав на себе наш ошарашенный взгляд – ну не речи ребёнка! –, он развёл руками, как бы оправдываясь. – А что? Так все говорят! Нет, ну, Мора, подтверди! Он же совсем в бабу превратился! Ходит за нами с Эллой и ноет, и ноет, и ноет! Ты поел? Зубы почистил? Спать ложись! Книги читай! Тьфу ты! Тоже мне мамка!

Мора так громко топнула копытом, что даже я испугалась.

– Пасть. Закрыл, – сказала она при этом совершенно спокойно.

– Да понял я. – Гейб повесил голову. – Я больше так не буду.

– Очень на это надеюсь. А теперь брысь отсюда! И корзину свою забери! И Ирхану этому скажи…

– Да понял я, понял. – Мальчик снова поднял голову и лукаво на нас посмотрел – Так это… Бумага вам нужна?

Мы с Морой кивнули, и Гейб подмигнул нам:

– У меня Алек бумагу отобрал, но у Эллы-то оставил.

4. Глава 4

Корзинку Гейб оставил нам, сказав, что заберёт, когда вернётся. Ещё раз выслушал проклятия в адрес Ирхана – если честно, мне даже захотелось на него посмотреть, – помахал нам и вприпрыжку умчался… домой, наверное. Об этом я и спросила Мору, ведь кроме её конюшни и опушки леса, я ничего в этом мире не видела. А если повезёт, то и не увижу.

– Домой, домой, – подтвердила кобыла, уплетая булочку. Потом зыркнула на меня, мол, только посмей сказать кому – голову откушу. Я замахала руками, мол, не волнуйся, кругом свои. – Тут в пятнадцати минутах ходьбы… – Она глянула на меня и исправилась: – В получасе ходьбы городок есть. Не скажу, что большой, но народу живёт немало. Порой приличной лошади, даже травку пощипать негде – всё занято. Нет, ты представляешь, иду я вчера около фонтана, а там…

– Ты о Гейбе рассказывала, – осторожно глядя Море в глаза, напомнила я, поняв, что иначе её мысли унесутся в другую степь.

– А что Гейб? – Она всё ещё негодовала, вспомнив вчерашний случай. Каким бы он ни был. – А… Гейб. Гейб живёт вместе с сестрой и братом. Дом у них большой, конюшня хорошая… – Мора нахмурилась и хотела было выплюнуть остаток плюшки с повидлом на траву, но сдержалась и дожевала. Не пропадать же добру! – И конь у них козёл.

– Он тебе изменил, да? – Миры разные, а истории везде одни и те же.

– Вот ещё! – фыркнула Мора. – Не успел. Но я всё равно его никогда не прощу!

Не спрашивай, Лиля, не надо! Бабушка велела в душу не лезть. Я вдохнула-выдохнула и приготовилась слушать, если мне расскажут. Не рассказали.

Мора вновь увлеклась булочками, которые вроде как для меня оставила. А я решила зайти с другой стороны:

– Хороший мальчик он, да?

– Кто?

– Гейб… – Мы же ни о каком другом мальчике не говорили.

– А этот… Нормальный. Я думала ты про Алека.

– Погоди… Если он заботится о младшеньких, как я поняла, то какой он мальчик? Взрослый мужчина должен быть… – Хотя что я понимаю в здешних порядках?

– Взрослый? – Лошадь склонила голову набок, задумавшись. – Ну, наверное, уже взрослый. Я ж его с пелёнок знаю. Если Гейбу десять…

– Как десять? – поразилась я. – Я думала, шесть…

– Ты только ему не говори! Неделю обижаться будет. И про рост не упоминай – вообще врагом станешь.

– Хорошо, не буду, – кивнула я.

Гейба я хорошо понимала – у каждого есть свой больной мозоль. Вот меня, например, в детстве дразнили за то, что я колготочки и носочки не выбрасывала, а аккуратно штопала. Вместо того чтобы убрать подальше ставшее коротким платьице, я пришивала к подолу и манжетам ленточку. Выходило очень даже симпатично, но бабушка всё равно очень переживала, что не могла купить мне столько одежды, чтобы я без стеснения ходила по школе. Конечно, первое время я старалась прятать швы и заплатки, как могла, но бабушка так старалась меня обеспечить, что вскоре я стала с гордостью носить свою старенькую одежду. Когда до ребят дошло, что меня нисколько не трогают их шуточки, меня перестали задирать. А девчонки вскоре подтянулись со своими любимыми кофточками и юбочками, чтобы я и им одежду подлатала. Как бы то ни было, а в окрестных деревнях у нас никто особым богатством похвастаться не мог.