Григорий Петрович и бабуля предупреждали, что он не должен воровать, а у Яна в одно ухо влетело, в другое вылетело. Каса не собирался приходить к Асе с альбомом и коробкой карандашей, как лет пять назад. А заработать грузчиком на нормальный подарок он бы не смог.

Думал, он всё время думал.

И зверь внутри него шевелился, готовясь пойти на дело. Ощущался адреналин в крови. И какое-то бездушное спокойствие, как у хищника перед прыжком на жертву.

О том, что бабка сказала про дом, про мать, он старался не думать. Если его выкинут на улицу, пойдёт к тому взрослому чуваку, который тусовался в одном из загородных клубов недалеко от посёлка. Да, бандиты. Но ему после школы либо в тюрьму, либо в армию, выбор небольшой. Хотел поступить… А вот поступит ли?

Закончив с уроками, он сунул учебники и тетради в рюкзак и слопал лапшу. Полез копаться в интернете. Зашёл к Арсению на страничку, у него несколько тысяч человек в друзьях. С трудом, но нашёл девочку Асю.

На стене красивые иллюстрации из других групп, фото: их дом, её комната. Так уютно и красиво. Ася любила яркие цвета. Все её фотографии Касьян скачал себе на компьютер, и одну особенную, где у неё лицо крупным планом, поставил себе на рабочий стол.

Конечно, красилась, но красиво красилась. Зря он её обвинил, что краски много. Она же такая хорошенькая – два барашка белых на голове и с веером. Ян любовался.

Уже было поздно, бабка легла спать, выключив телевизор. И его клонило в сон. Ян разделся, скинул свою одежду на стул.

Забрался под холодное одеяло. Потемневший потолок. Лаяла соседская бесхвостая собака.

А перед глазами розовая курточка и круглая попка в светло-голубых джинсах. Давно с ним такого не было. Он сопротивлялся минут десять своему телу, а потом сунул руки под одеяло и вообще с головой под него спрятался, потому что Касьяну Куропаткину иногда было стыдно за свои дела.

5. Это мой парень

Дядька Рома Семёнов два года назад устроился на работу в городе и начал своих детей возить на машине в школу. Касьян уже тогда понимал, что он лишний в той семье, и бабка всё время твердила каждый день, по многу раз: «Не смей навязываться, не смей к ним ходить, ничего не ешь у них. Прекрати, у них своя семья. Ты там не нужен». Но в тот момент Ян что-то потерял. Ходить с дальнего края Заречья в школу одному было очень грустно, но он привык.

В это утро бабка не проснулась, не заварила ему чай, булку вареньем не намазала. Да и он проспал, на ходу ел, закинул в топку дрова, поджёг. Бабка проснётся хотя бы в тепле.

Вышел на улицу, ёжась от холода. Прямо у крыльца наткнулся на Арсения. Тот держал руки в карманах, рюкзак за плечами, на макушку съехала смешная полосатая шапка.

– Здоров, – вытащив батон изо рта, ошарашено выдохнул Ян, не готовый к тому, что увидит друга. И тут же цепким взглядом пошарил по округе. Но Аси не было.

– А где Ася?

– Что так беспокоишься? – недовольно огрызнулся Арсений, он редко огрызался, видимо, серьёзная лажа в жизни. – С отцом поехала твоя Ася.

Каса усмехнулся. Его Ася. Почему-то Яну стало весело. Направился по мосткам к калитке, отрывая большие куски от батона.

– С батей поругался? – жевал он.

– Вот прямо Нострадамус, – весь поник Арсений.

В холодной осенней хмари шли, насупившись, по пустынной улице. Было тихо.

– Соседей нет, – удивился Арсений, в это утро внимательно оглядывался по сторонам.

– Пропали куда-то, – ответил Ян, ускоряясь, замёрз. – Продали дома, только этот сучара остался. Вот бы свалили первыми.

Соседская собака, как-то неактивно его ненавидела в этот день, тявкнула и свалила.