Беспокойство нарастало, как вдруг экипаж замедлил ход.

Мы въезжали во двор огромного поместья, построенного буквой «П». Поместья большого, но неухоженного. Крыша кое-где сверкала дырами, деревянные постройки покосились и кое-где прогнили, парк зарос бурьяном, перекрыв ростом цветы, и только плющ бессовестно оплёл облупившиеся стены особняка, будто хотел прикрыть результат наплевательского отношения своего нерадивого хозяина.

Я, привыкшая к стерильной чистоте и добросовестному труду, с жалостью осмотрела дом Верин.

«Какой же отец ей достался… настоящий упырь! Вернуться и наподдать бы ему по рёбрам, чтоб голову включил! Сволочь… – оставив критику, вышла из кареты и растерялась. – Ой! А платить-то за извоз мне нечем…»

Кучер решил мои проблемы одним махом:

– Незримый, вас подождать или я могу ехать?

Мысли заметались.

«Платить не надо, но стоит ли отпускать? Он может отвезти нас с сестрой подальше отсюда… но тогда нас легче будет найти…»

– Не жди, – прохрипела я, стараясь косить под мужской голос старца, что читал возле алтаря какой-то ритуал. – Но отправляйся домой по другой дороге. И если тебя спросят, кого вёз…

– Понял. Никого.

– Ступай, сын мой. Да прибудет с тобой сила!

Извозчик даже приосанился, довольный по самую макушку.

«Чудны дела твои, Господи…» – ворчливо подумала я самой излюбленной фразой из бабушкиного лексикона, пусть земля ей будет пухом.

Я проводила взглядом исчезающий в пыли экипаж, повернулась в входным дверям особняка и… и растерялась.

«Дальше-то что? Идти в лоб? А вдруг барон дочерей третировал дома так, что даже его слуги по отношению к девочкам, как звери?! В этом случае закончится всё тем, что меня кинут в подвал к сестре. Такая себе помощь… Продолжать косить под незримого? Наверное…»

Я поднялась на последнюю ступень, когда двойные двери распахнулись, и передо мной принялись кланяться двое: мужчина в тёмно-зелёной форме и женщина с измазанным мукой передником.

– Незримый! Какая честь!

– Простите, Незримый, но хозяин сейчас в храме… мы вам писали жалобу…

– Нашу голубку замуж отдают… насильно… – женщина всхлипнула и вдруг залилась слезами.

У меня отлегло от сердца.

Я прошла в холл и скинула капюшон.

– Лера Верин! – Пышнотелая дамочка побледнела и хлопнулась в обморок. Престарелый дворецкий еле удержал её.

Пришлось помогать тащить женщину к ближайшему дивану с подранной обивкой.

– Ох, лера, – покачал головой мужчина с седой аккуратной бородой. – За такое вас по головке не погладят. Одеться в наряд Незримого! За это положена порка на площади… давайте-ка сутану мне. Да простит меня Ктулх, я спалю её.

– Спасибо.

– Вы сбежали?

– Да. Но меня точно скоро найдут. Помогите спрятаться мне и сестре.

– Лера Лана заперта внизу. Его Милость приказал Годрику отвести младшую госпожу туда, прежде чем отправиться с вами к храмовникам. Я слышал.

– Ты сможешь её привести?

Старик печально помотал головой.

– Нет. Там родовые артефакты. Мне не пройти… зато вы можете.

– Показывай.

– Только мию Тергеру приведу в чувство, – старичок осторожно похлопал женщину по щекам. – Тери... Тери, не время отдыхать.

– А? Что?

– Тери, собери лерам еды. Девочки решились на побег. Госпожа Лана будет в восторге.

Я пытливо впитывала каждую фразу стариков, оставшихся в поместье несмотря на его разваливающееся состояние, и делала выводы.

«Они очень любят девочек. Видимо, с самого рождения с ними… такие пойдут на всё. Вон, даже жалобу не побоялись накатать на барона! Эх… мне бы книги с местными законами, раз уж я тут застряла».

К моей молчаливости старики претензий не имели. Видимо, это в характере Верин, или же девушка настолько была запугана собственным отцом, что молчание стало её добродетелью. Скорее всего там, у алтаря, настоящая Верин никогда не посмела бы вытворить то, что сумела я.