Я удалилась из столовой. Хотелось плакать. Рыба. Дурацкий знак. Рыба плавает везде. Мы, рыбы, мгновенно чувствуем настроение окружающих нас людей, их эмоции, отражаем их, и начинаем вести себя соответственно этой окружающей нас людской среде, это наша сила и наша слабость, наше достоинство и наш недостаток.

А вечером мы узнали, что дельфинчик умер. Жалеть ли мне его, что он умер или радоваться, что он – освободился? Да, жалею и радуюсь. Жалеть или радоваться своей встрече с Сашей? Рыба плавает везде.

Сегодня произошёл ещё один инцидент. Косатка наорала на меня за то, что кто-то из моих будто бы забрал их коврик для йоги. Это ведь яйца выеденного не стоит. Что с ней не так? Я вспомнила, как четыре года назад, она тоже была высокомерной, тоже разговаривала сквозь зубы. Но всё-таки ещё можно было с ней общаться. Да, я знаю, что от неё ушёл её мужчина. Я его знала до того, как они познакомились. Знала шапочно. Просто и он, и я когда-то катались на сноубордах в одной тусовке. Но это же не повод так себя со мной вести? Забавно – перед отъездом сюда я сказала мужу, что вегетарианцы и сыроеды – высшие по уровню создания. И вот общаюсь с бешеной сыроедкой. И сын у неё такой же агрессивный, резкий, задёрганный. Улыбки на лице нет, а когда она его зовёт утром на тренировки, в глазах – я вчера это заметила – появляется страдальческое, загнанное выражение, но ослушаться он не осмеливается….

Рыба плавает везде.

Как же быстро проскочил лагерь. Сегодня утром ездили кататься на лошадях – и эта поездка сплотила ещё больше всю нашу группу. Взрослые радовались, как дети! А завтра последний день. Хочу организовать что-то хорошее по этому поводу. Костер, например! И, конечно же, обмен контактами и обратную связь про лагерь. Что он дал каждой участнице и участнику – дети, разумеется, будут полноправными членами нашего сбора. Но это завтра, а сегодня, в свободный день, мне нужно побыть наедине с самой собой.

Через пятнадцать минут, оставив детей маме, в самую жару бегу от гостиницы к морю. А ведь я думала раньше, что встречу своего любимого, своего принца, и это на всю жизнь. Даже больше ни на кого не посмотрю.

Вокруг било солнце и жизнь. Вот и наш любимый пляж. Тут на меня нашла такая грусть, что я не могла дышать. Потом медленно и глубоко попыталась вздохнуть, но не смогла вздохнуть всей грудью, было тесно, внутри было тесно, что-то изнутри распирало мою грудь…. И захотелось разрыдаться, как в детстве, но слёзы почему-то не хотели течь. Почему, Господи, ты даешь мне и ему, да, да, я ведь чувствую, что это обоюдно, такое прекрасное само по себе чувство, а я даже не могу поговорить с ним? Почему он не хочет просто поговорить? Я ведь всего лишь хочу понять, откуда она пришла, эта влюбленность. Может, она – что-то кармическое? Но разве не кармическое было уже с моим мужем? Возможно, я смогу ему помочь, видимо, он развелся, у него какая-то тяжелая история, и он закрылся, а я помогла бы ему открыться.

Почему любовь – такое высокое чувство – спускаясь в социум, натыкается на границы, проблемы, запреты? Почему я чувствую такую тоску? Может быть, потому что пытаюсь привязать к себе эту любовь? У меня есть муж, а я вот хочу теперь еще одного мужчину? Или потому так больно, что я думала, что уже встретила своего принца, буду жить с ним долго и счастливо. А теперь вот встретила ещё одного принца? А с двумя принцами у меня жить точно не получится! Не получится у меня и ту мечту «жить с одним всю жизнь долго и счастливо» и эту «познать этого мужчину» исполнить. Потому что мой муж требует от меня верности. Вот тебе и «все твои мечты исполняются»! А может быть мне просто радоваться тому, что Александр есть, что я его встретила и ничего-ничего от него не хотеть? А вдруг я снова сейчас встречу его, боже, дай мне его встретить! Нет, не встречу. Они же, вся смена Косатки, уехали в какую-то бухту еще утром на костер и вернутся только к позднему вечеру. Ах, мне бы просто с ним поговорить. Узнать о нём больше.