Я думала о том, что никогда же такого больше не повторится. Ну, чтобы вот так – ночью, в какой-то реке... Ситуация с покушением была сама по себе ужасной, но она неожиданно открыла меня с новой неожиданной стороны. Оказалось, что я не такая уж и изнеженная: сплю на неудобной кровати, ем какие-то консервы и скоро надену дешёвые тряпки едва не из секонд-хенда.

Я гордилась собой. И отец будет мной гордиться.

Наверняка он и его люди уже вычислили, кто и почему пытался на меня покушаться, и уже завтра я буду дома. Я была в этом почему-то железно уверена. Наконец-то я окажусь в привычной среде, увижу своих друзей. Уверена, они будут просто в шоке, когда я им всё расскажу, и скорее всего, в директе сейчас точно не меньше полсотни сообщений.

Я плыла и думала о том, как оно всё будет, думала о папе, немножко о Найке, что остался на берегу... а потом многострадальную, отдавленную в "Райской пыли" лодыжку пронзила невыносимая боль. Настолько резкая и сильная, что грудь сдавило спазмом, стало нечем дышать.

Судорога!

— На-айк! — что есть силы заорала я, уже совсем не грациозно барахтаясь в воде. Боль от лодыжки перешла под колено, и это был настоящий ад. — Найк!!!

Где-то позади раздался громкий всплеск, и – наверняка в считаные секунды, которые мне, конечно, показались вечностью, – он оказался рядом. Нырнув под воду, вынырнул уже передо мной, закинув меня как рюкзак на свою спину.

— Держись!

Я в панике начала бить руками по воде, одновременно воюя с болью и страхом.

— За шею мою держись! — командным тоном повторил он, и я послушно обхватила его руками там, где он сказал.

Было не холодно, но меня трясло, боль никуда не отступала и только наращивала темп. Мышцы словно проткнули раскалённой иглой. Казалось, что эта пытка будет длиться вечно.

Я была так рада, что не утонула, и так сильно хотела, чтобы эти мучения поскорее закончились, что даже ни на секунду не вспомнила о том, что плавала голой...

— Ты задушишь меня! — прохрипел он, и я поняла, что действительно вцепилась в его шею слишком крепко, наверняка перекрыв кислород. Кое-как переместила руки ему на грудь, сжав ткань мокрой футболки.

Боже, он даже не разделся!

Когда мы подплыли, вернее – Найк с моей тушей на спине подплыл ближе к берегу – он аккуратно отцепил от себя мои пальцы и, сняв со спины, взял просто на руки. Воюя с мокрыми штанинами, вынес меня из воды и бережно посадил на траву, а потом накинул на мои плечи полотенце.

Только тогда до меня стало доходить, как я выгляжу... Я же голая!

Но его моя нагота волновала, кажется, в самую последнюю очередь.

— Что... случилось? — дыхание выбивалось из его груди хриплыми толчками, по лицу стекали ручьи воды. — Там, в воде…

— Судорога.

— Я так и подумал... Вытяни ногу.

— С ума сошёл? Я без трусов!

— Адель! — немного раздражённо рыкнул он, и я кое-как переместила больную конечность в его сторону, прикрывая при этом полотенцем все причинные места. Он подсунул ладонь под моё колено и довольно больно ущипнул, потом ещё раз. Чем-то уколол, и буквально через несколько секунд спазм стал отпускать. Я готова была снова разрыдаться, но теперь уже от облегчения.

Чёрт с ними, трусами, я не утонула. Какое счастье!

Завернувшись по максимуму в крошечное полотенце, я медленно приходила в себя, попутно наблюдая, как Найк поднялся на ноги и, закинув руки за спину, рывком снял свою мокрую футболку.

Да, сама я сидела голая, но к его стриптизу оказалась морально не готова. Вид обнажённого мужского торса – очень-очень хорошего торса! – моментально смутил. Даже сильнее, чем собственная нагота.