— Ну и где твоё озеро? — задала вопрос, лишь бы не молчать.

— Уже совсем скоро.

И действительно, буквально через пару минут мы вышли из густых зарослей прямо к берегу реки. Большой, неестественно гладкой. Словно это не вода, а расстеленное шёлковое покрывало в крошечных сверкающих точках страз.

Бросив сумку на траву, я осторожно прошла по скрипучему мостку и, скинув один кед, опустила большой палец ноги в воду. Не холодная, но нырять всё равно было страшно. И брезгливо. Я никогда не купалась в подобного рода водоёмах, но липкое от пота тело требовало забить на всё.

— А вдруг тут кто-нибудь водится? — спросила, не оборачиваясь.

— Кто, например?

— Ну, не знаю. Какие-нибудь хищные рыбы.

— Пираньи? — он явно улыбнулся.

Да он снова надо мной стебётся! Хотя и вопросы мои реально идиотские.

Прекрати уже вести себя так, иначе у мажорки появится приставка "тупая".

— Отвернись, — бросила я и, дождавшись, когда он повернётся всем корпусом ко мне спиной: — Сумку дай.

Он, не оборачиваясь, протянул мне пакет с купленными вещами и прихваченным из дома мылом.

Это сюрреализм какой-то, не иначе. Не знаю, что там такое приключилось, кто и почему на меня покушался, но это должно быть что-то нереально важное, чтобы уже на целые сутки заточить меня здесь, на этом отрезанном от большого мира одиноком островке.

Ужасно не хватало связи с папой, если бы я поговорила с ним лично, мне было бы спокойнее, но Найк сказал, что это невозможно, и я свернула эту тему. Не хотелось выглядеть капризной стервой, которая в свои восемнадцать никак не может осознать всю степень серьёзности.

Под платьем лифчика не было, поэтому я, воровато обернувшись на своего телохранителя и убедившись, что он по-прежнему не смотрит, быстро стянула с себя неудобную тряпку и прикрыла грудь рукой.

Было ужасно неловко раздеваться перед незнакомым мужиком, но попахивать как работник сталелитейного завода не хотелось ещё больше.

Я не боялась, что он вдруг озвереет и кинется меня насиловать. Те, кто работают на моего отца, знают, чем это чревато. Если он не смертник, то никогда не посмеет даже взглянуть. Но это при условии, что он не смертник.

А вдруг всё-таки...

Я снова быстро обернулась: он стоял спиной и явно не собирался ни насиловать меня, ни даже подсматривать. Это... слегка уязвило. Голая красивая девушка устроила стриптиз, а он даже бровью не повёл.

Может, он гей?

Или женат...

Есть ли у него обручальное кольцо? Не помню…

И тут же я разозлилась на саму себя – зачем я вообще думаю о таких вещах?! Какая мне разница: гей он, не гей, женат, нет – это просто один из людей отца. Он здесь для того, чтобы меня защищать. И, признаюсь, справляется он с этим прекрасно. С последним даже слишком перестраховывается. Эпизод с запертой дверью до сих пор вызывал неоднозначную реакцию.

— Увижу, что подсматриваешь – расскажу отцу, понял? Он мокрого места от тебя не оставит, — вложила в голос всю серьёзность своего намерения.

И реально расскажу, пусть только попробует!

Но он не попробовал... Ни когда я абсолютно голая осторожно заходила в чистую речную воду, ни когда орудовала бруском мыла.

Он не обернулся.

Ну и ладно. Разве не этого я от него требовала?

— Ты долго будешь плескаться? — донёсся с берега его голос.

— А тебе какое дело? Заняться здесь всё равно нечем, — если до его вопроса я уже собиралась выходить, то теперь решила немного поплавать. Из вредности.

Перехватив поудобнее волосы, погрузилась до самой шеи под воду и, медленно работая руками, поплыла. Если поначалу вода казалась холодной, то теперь была словно парное молоко. Страшно совсем не было, наоборот, вид вокруг завораживал: настоящий лес, густой, дремучий. Кроны были такими высокими, что казалось, протыкали своими острыми верхушками звёздное небо.