– Простите, вы не подскажете, как пройти к вокзалу? Я отстала от группы… – начала девушка, но тут же получила по голове дубинкой.
– Я иностранка! Я прилетела сюда с экскурсией!
Спустя несколько мгновений и ударов, до патруля все же дошла суть сказанного, однако новая информация ничего не изменила.
– Да хоть ты из океана вынырнула, русалка, ты баба, а значит, свое получишь.
Кажется, из-под зеркального шлема донеслись именно эти фразы, а возможно, что-то иное – суть происходящего была понятна и без слов. Кто-то из троих грубо сжал ее бедро, кто-то начал расстегивать ремень брюк, кто-то захохотал, отпуская непристойные шутки… Все повторялось, как в кошмарном сне, возвращая в прошлое. На смену ужасу пришла ненависть – к этим гогочущим кобелям, к собственному бессилию, к нелепости всей жизни. Ненависть вернула силы.
Понимая, что сопротивляться невозможно, Джейн неожиданно обмякла и очень реалистично, словно действительно потеряла сознание, начала сползать вниз, рухнув лицом вниз в ближайшую лужу. Тело ощутило свободу, и нескольких мгновений замешательства хватило на то, чтобы ловко прокатиться под ногами полицейских, вскочить и стремглав броситься прочь. Девушка сломя голову мчалась по улице под струями усиливающегося дождя, но тяжелый топот ног и брань позади не стихали, трое упорно продолжали преследовать ускользающую добычу, разгоряченные бегом и близостью жертвы.
Возникший впереди парапет набережной показался дорогой, ведущей к избавлению. Любому. Жизнь и смерть больше не имели значения, лишь бы только не попасть в руки тех троих, не чувствовать у себя на лице их дыхание. Подбежав к закованному в камень берегу, Джейн не раздумывая, перемахнула через перила, нырнув в темную воду текущей к океану реки…
Две фотографии
– Где они? Отстали? – спросила Джейн, крепко сжав протянутую руку женщины, помогшей ей выбраться на дощатый настил пристани.
– Отстали. Сейчас тебя не станут искать. Не имеет смысла. Ты или кто-то другой, какая разница? Рано или поздно гестаповцы придут за каждым, но в свое время. Для них здесь все преступники, даже дети. Но поодиночке оккупанты не суются в наши кварталы. Они вламываются сюда вооруженной бандой, устраивая облавы в середине ночи, когда к людям приходит глубокий сон.
Только теперь Джейн получила возможность осмотреться. Парапет, откуда она прыгнула, скрылся из виду, – у этой спокойной с виду реки было сильное течение. Рядом с выбравшейся из воды беглянкой стояла женщина, лицо которой скрывал капюшон непромокаемого плаща. Чуть поодаль – упитанная некрупная собака, внимательно следившая за происходящим. Пес подрагивал ушами под каплями нескончаемого дождя. Ливень хлестал так, что на берегу было ничуть не суше, чем в реке.
– Спасибо, что помогли выбраться. Теперь только один вопрос – как пройти к вокзалу? Мне надо вернуться в отель. Это в городе.
– Я сразу поняла – ты иностранка, но ты хорошо плаваешь, словно местная.
– У нас тоже есть океан…
– Сейчас в отель лучше не возвращаться. Отдохнешь у меня, приведешь себя в порядок, тогда… Ты еще не знаешь, какие у нас порядки.
– Уже получила некоторое представление. Они всегда бьют по голове, когда задают вопросы?
– Всегда. Мы же тупые недочеловеки, иначе до нас не доходит. Удивительно, что ты сумела от них удрать, для туристки ты слишком быстро бегаешь.
– Пожалуй.
Женщина взяла пса на поводок, и все трое зашагали прочь от черной, поблескивающей золотыми искрами фонарей реки. Темный переулок, вытянувшиеся вдоль мостовой двухэтажные, приземистые дома, крутые ступени лестницы… Спутница Джейн открыла дверь, пропустила девушку вперед. Вспыхнул свет. Гостья огляделась, – она находилась в узкой, заставленной вещами прихожей, а в дверной проем была видна небольшая комната с плотно задернутыми шторами.