Но она говорила и говорила без остановки, я слушал и кивал, с удивлением узнав, что Эмма от меня в восторге, о чем сама же поведала своей свекрови, пока из прихожей не раздалось долгожданное:

   - Я дома!

    Вера Васильевна, перегнувшись через стол, прошептала:

    - Павел, я надеюсь, все сказанное мною останется между нами?

   - Конечно, Вера Васильевна, конечно! 

   ... Она снова была в платье. Точнее в сарафане. Точнее в джинсовом сарафанчике, надетом на футболочку. Волосы заплетены в две косички, на лице легкий макияж. Выглядела Эмма лет на двадцать не больше! Но я-то вчера видел ее паспорт! Вообще-то я любил женственность в одежде своих пассий, мне нравились глубокие декольте, обтягивающие платья, разрезы... Но сегодня мои взгляды на женскую красоту кардинально изменились, и вот эта женщина-девочка с сияющими глазами показалась неимоверно привлекательной, притягательной даже! Мне даже представилось, как я тяну ее на колени и усаживаю лицом к себе, задрав этот сарафанчик до самой талии! А потом прижимаю за ягодицы так плотно, чтобы можно было потереться, как вчера... 

    - Павел, вы за правами? - услышал я неожиданно официально-вежливое обращение.

   - Да, я за правами.

    - Так пойдемте, я вам их отдам.

    Вера Васильевна принялась сосредоточенно нарезать свежевымытый огурец, что-то напевая себе под нос и делая вид, что очень занята этим процессом. Я, конечно же, поспешил за Эммой. Но удержаться, чтобы не подшутить не смог: 

    - Ну что, колись, Эмма, нравлюсь тебе?

   Она резко обернулась, упирая кулачки в бока.

    - С чего бы это?

    - Бабуля твоя сказала, что ты от меня в восторге, что ночами не спишь, обо мне мечтаешь, восхищаешься моей неземной красотой!

    Левая бровь возмущенно изогнулась.

    - Ври давай больше! Она совсем по-другому сказала... Ой!

   - Подслушивала-а-а, - шепотом протянул я, все еще улавливая пение, доносящееся из кухни. - Не ожидал от тебя! А что если твоя старушка об этом узнает?

    Она застыла, встревоженно глядя на меня.

    - Нет! Только не говори ей!

   - Хорошо! - обрадовался я. - Что мне за это будет?

   - А что... что ты хочешь? - она сама испугалась своего вопроса.

   Я смерил ее взглядом, отлично понимая, что то, чего я хочу у женщины так просто не получить, подумал и сказал:

    - Ты собираешь детей, и мы едем на речку купаться. 

    Она реально обрадовалась! Как ребенок, всплеснув руками, подпрыгнула на месте! И мне даже показалось, что Эмма сделала ма-аленький шажочек в мою сторону, чтобы... Что? Поцеловать меня в щеку из благодарности? Чтобы закрепить достигнутый эффект, я решил добавить еще кое-что. Для себя лично, так сказать:

    - Но когда приедем, ты будешь должна мне один ма-алюсенький поцелуй. Согласна?

   Она склонила голову к плечу, отчего одна косичка стала казаться намного длинне второй, как у Пеппи-Длинный-Чулок и прошептала:

    - Хорошо. Только и у меня будет условие... ма-алюсенькое такое условьице...

   - Да-а? И какое же?

20. 20. Эмма

    - Согласен.

    - И не спросишь даже, что за условие такое? - он стоял всего в полуметре от меня - высоченный, мощный, уже не казавшийся мне наглым, разве что самоуверенным, расслабленно прислонившись к дверному косяку. Красивый... Почему, интересно, сначала он мне казался просто интересным, и я не замечала вовсе, какие у Павла глаза выразительные, какие чувственные губы, как сильно идет ему щетина, и, вообще, весь он... притягивает, как магнитом, взгляд? 

    - Ой, ну что ты можешь придумать такого трудного? Ну, максимум, на что способна, это... попросишь меня научить тебя плавать?