Все думали – сопьется с горя: очень уж любил ее, бедолагу. А он – наоборот: пить бросил, закодировался, в работу с головой ушел: он, вишь, виноватым себя считал в дочкином уродстве. Потом выкупил эту свалку и мастерскую там организовал. Вот и вся история.

- А дочка у него давно умерла? – зачем-то поинтересовался Олег, будто что-то высчитывая.

- Да я не помню, - Игорь, не ожидавший такого вопроса, растерянно пожал плечами.

- Ну, больше семи лет назад? – уточнил мужчина.

- Да не помню я, - нахмурился Игорь. – Может, семь лет, может, шесть. А может, восемь. Тебе-то это зачем?

- А я всякие необычные истории люблю, - немного подумав, сказал Олег. – И места необычные. И людей.

- Ну да, – Игорь недоверчиво сощурился, и Аня прямо-таки всей кожей ощутила его неприязнь к военному и принялась посылать с дивана невербальные призывы держать себя в руках и не позориться.

- Видишь ли, - поспешил пояснить Олег, тоже почуявший, наконец, эту нелюбовь подростка, волей-неволей ставшего на время его коллегой, - в таких неликвидных городках, как Косяковка, люди бывают двух типов: спившийся планктон и удивительные народные умельцы. И мне, конечно, интересно посмотреть на вторых. А тебе, разве, не интересно?

- Сам ты планктон, - ни с того ни с сего огрызнулся Игорь: похоже, принял оскорбление на свой счет. – Ни хрена в людях не разбираешься, а туда же – выводы делать, классификации сочинять.

- Мальчики, брейк, - вмешалась, наконец, Аня, почуяв, что разговор сворачивает куда-то не туда, и пора его облагораживать своим царственным женским влиянием. – Олег: и правда, поосторожнее в выражениях, пожалуйста.

Она укоризненно глянула на мужчину, и тот выдал извиняющуюся улыбку.

- А ты, - Аня перевела взгляд на парня, - кончай на людей бросаться. Мне вот, может, тоже интересно посмотреть на свалку-комиссионку: никогда таких не видела.

- Если в одном и том же торговом центре закупаться, как ты обычно делаешь, то и не увидишь никогда, - обиженно буркнул Игорь, отвернувшись.

- А что, у нас тут есть еще какие-то магазины? – искренне удивилась Аня.

Игорь в ответ посмотрел на нее, как на психически больную.

***

С того самого вечера Косяковка развернулась к девушке другой своей стороной. Уже на следующий день, когда Аня окончательно убедилась, что нога не сломана, а синяк не такой уж и страшный, они все втроем отправились в неизведанную для нее доселе часть Косяковки – Торговый квартал, прихватив с собой порванную цепь и гнутое колесо.

Поначалу Аня дивилась: как это она, уже обегавшая с фельдъегерской сумкой, казалось бы, всю родную Косяковку, умудрилась не заметить целый квартал. Но, поглядев на него чуть внимательнее, сразу поняла, в чем дело. Тут располагались всякие «подсобные» городские организации: типография, психоневрологический интернат и дом престарелых (почему-то в одном здании – видно, ради экономии), пожарники, санэпидемстанция, полиция и прочие службы.

Но это все на одном краю улицы – том, который выходил к центру площади и завершался помпезным зданием Городской Думы. На другом же ее конце, выходящем к реке и бывшим лугам для выпаса, теснились разнообразные магазинчики, в том числе и искомая свалка ремонтника Андрюшки.

Не смотря на то, что выдвинулись они в эту часть города втроем да еще и с определенной целью – купить Игорю новую цепь и выправить колесо, Аня почти сразу «сошла с трассы» и завернула в обшарпанный продуктовый павильон, привлеченная антикварной рекламой девяностых. Игорь, разумеется, пошел за ней, а не за Олегом, который торопился увидеть креативную свалку.