– А теперь рассказывайте всё, что вам удалось узнать, – приказал подполковник, направляя коня в лесную чащу – прямиком к братской могиле, о которой он ничего не знал.

– Но ведь я уже не раз докладывал лично вам!

– Ничего. Давайте с самого начала. Кто? Что? Когда? И будем думать. Вместе. Одна голова – хорошо, две – лучше.

– Значит, так, – устало вздохнув, начал Никитин. – Утром Казанцев и Пушнов прибыли в полк и сразу же отпустили на отдых сопровождавших их казаков. Как вдруг… Выстрелы, взрывы… Видимо, поддавшись панике, Павел Алексеевич схватил двух попавшихся под руку мужиков, выполнявших хозяйственные работы, и велел им указать безопасное место для временного хранения казны… С тех пор ни о тех, ни о других – ни слуху ни духу. Спустя сутки лошадь вахмистра Пушнова сама вышла в распоряжение части, вторую, запряжённую возом, наши разведчики обнаружили прямо на берегу Стохода, где она мирно жевала траву. А Буран хорунжего Казанцева исчез вместе с хозяином.

– Фамилии мужиков установили?

– Так точно. Михаил Ткачук и Степан Ивашко. Их, как вам, должно быть, известно, искали всем селом. Но безрезультатно.

– Понял! – задумчиво бросил Хрусталёв. – Я понял, что ничего не понял… Если их взяли в плен мадьяры, почему они не опустили местных?

– Чтобы те ничего не рассказали нам.

– А что такого они могли бы рассказать?

– Ну, не знаю… Например, допросив их, мы можем установить, какие отношения были между нападавшими и казаками.

– Логично… Логично, – припомнил своё любимое словцо подполковник. – Значит, вы намекаете, что противник действовал в сговоре с кем-то из нашей четвёрки?

– Похоже на то.

– А что, если это агент? Вражеский лазутчик! И утренняя атака – всего лишь прикрытие основной цели операции, связанной с его возвращением?

– Вряд ли. Любой их них свободно передвигался по прифронтовой зоне!

– И то правда…

– Да и причин для такой экстренной эвакуации я не вижу. Ни Казанцев, ни Пушнов не делали опрометчивых шагов, не злоупотребляли пьянством, не имели несанкционированных контактов с противником – одним словом, никогда не попадали под подозрение.

– Следовательно, неприятель здесь ни при чём. К тому же он забрал бы всех лошадей, – продолжал размышлять вслух Хрусталёв.

– Точно.

– Выходит, казаки сговорились между собой похитить казну, а местных взяли в сообщники, чтобы те помогли схорониться в здешних лесах до лучших времён? Так?

– Не знаю.

– Но им бы тоже кони не помешали…

– Как вы выражаетесь – логично.

– Нет. Всё-таки главный подозреваемый один – Казанцев! Ведь только его Буран не найден до сих пор.

– Ну, и голова у вас Олег Петрович… Не голова, а Учредительное Собрание, Дума!

– На то она и дума, чтобы думать… В Кашовке всех опросили?

– Так точно.

– Никто? Ничего?

– Лето, господин подполковник. Жара. Черника-земляника прошли, а грибы ещё не начались. Так что народ по лесам не шибко шастает. И если что-то случайно увидит, то предпочитает хранить в тайне – время-то смутное, сами понимаете-с…

– Вот, ребус! Но, если окажется, что всё это безобразие затеял Павел Алексеевич, остальных, в том числе и вахмистра Пушнова, придётся искать уже на том свете. А там у нас с вами, к сожалению, осведомителей пока нет. Или есть? Как там у вас на этот счёт, Андрей Семёнович?

– О чём вы, господин подполковник?

– Агенты у вас есть?

– Конечно!

– И та том свете – тоже?

– Что значит «на том свете»? На той стороне – есть.

– Как вы с ними связываетесь?

– По-всякому. Чаще всего – старинным дедовским способом.

– Фонариком?

– Так точно.

– И когда у нас следующий сеанс связи?