Здесь же, на берегу Снежеди, он сидел и в последний раз общался со своим старшим братом, в кармане которого уже лежала повестка из военкомата. Это было почти сразу после начала войны. Тот приехал домой, чтобы повидаться и попрощаться с родителями и оставить им на попечение свою жену и маленького сына. Брат Петр совсем не улыбался, почти ничего не ел и только задумчиво смотрел куда-то вдаль, иногда обращая свои полные печали глаза на маленького сына. Егору было слишком заметно изменение в поведении родного брата. Всегда веселый и общительный, легко раздражавшийся, а оттого немного вспыльчивый, он на этот раз мало говорил, был равнодушен ко всему, никуда не ходил и ни с кем не встречался. Он ждал своего отъезда. Ждал так, будто бы просто хотел оборвать томительно идущее время и поскорее сдвинуть события вперед, чтобы увидеть ясность для себя и перестать жить неизвестностью.

Первое и единственное письмо от брата пришло в деревню буквально через месяц после его отъезда. Вместе с ним было еще одно, для жены. А потом, сколько ни ждали дома вестей от старшего сына, их так и не было до настоящего времени. Петр будто бы сгинул где-то далеко, там, где шла жестокая и кровопролитная война, огненные жернова которой стремительно катились вперед, в глубь территории огромной страны, подминая под себя все новые и новые ее земли.

– Егор, поднимай Козлова! – негромко крикнул сержант Щукину, одернув его и приведя в чувства после того, как тот погрузился в мысли о доме и родных. – Лейтенант, похоже, к нам бежит.

Разведчик повернулся ко все еще сидящему на снегу и мирно спящему красноармейцу Козлову, собираясь снова пнуть его носком своего валенка и заставить проснуться, но вдруг увидел, что командир огневого взвода вовсе не смотрит в их сторону. Взгляд того был устремлен под гору, на дорогу, которая привела их на это место и по которой в данный момент двигался армейский конный обоз, чью принадлежность было легко установить по направленному в его сторону крику и жестам лейтенанта. Идущий во главе первой конной упряжки солдат уже демонстративно пожимал плечами и что-то пытался говорить в свое оправдание. Начальник продолжал кричать на него, размахивал руками, смотрел вдаль на обоз, снова кричал, заметно нервничая из-за ожидаемого взыскания к нему от командира батареи или даже дивизиона. Дошло до того, что разгневанный лейтенант достал из кобуры пистолет и начал размахивать им, собираясь не только призвать к порядку нерадивых и медлительных солдат обоза, но еще и припугнуть их возможной ответственностью, угрожая трибуналом и даже расстрелом за невыполнение приказов.

– Поднимай Козлова, Егор! – уже довольно громко крикнул на разведчика сержант.

Щукин что есть силы больно ударил сидящего на снегу бойца в бок носком валенка, от чего тот ойкнул и начал быстро подниматься на ноги, будто бы почувствовал свою долю ответственности за опоздание воинского обоза к сроку.

– Сейчас и нам достанется. Под горячую руку попадем. Этот лейтенант шуток не любит, – цедил сквозь зубы сержант и подгонял бегущих за ним Козлова и Щукина.

Увидев начавшееся движение, остальные разведчики сразу перестали курить и стали спешно подтягиваться к своему командиру, понимая, что вот-вот должно произойти что-то невообразимое, если дело дошло до размахивания в воздухе пистолетом.

– Мы протянули время, несколько раз гаубицу, будь она неладна, из кюветов вытаскивали. Да еще и обоз с имуществом отстал. Влетит сейчас лейтенанту от начальства. Не зря он так нервничает, – комментировал один из разведчиков увиденное.