«Джон, сколько у тебя с собой воды?» – спросила я через полчаса, осматривая окрестности на предмет хоть чего-то зеленого. Но видела я лишь пыльный кустарник.

«Четыре литра», – ответил мне Джон, шедший прямо за мной.

«Ты думаешь, что этого хватит?»

Точно такой же вопрос я задала и себе: «У меня тоже четыре литра. Должно хватить».

Следующий солидный источник воды находился в тридцати двух километрах от нас. Это был кемпинг на озере Морена. Кроме него не было никаких вариантов пополнить запасы воды, так как небольшие сезонные ручейки в это время года уже практически высохли.

«Значит, сегодня вечером, самое позднее – завтра утром мы должны быть в кемпинге», – высказал Джон неизбежную истину. Никто из нас двоих не хотел искать альтернативу. Что если мы поранимся или потеряемся? В следующие мгновения никто не проронил ни слова. Казалось, что прохладный бассейн в доме Роберта в Сан-Диего находился в нескольких световых годах от нас.

Шаг за шагом мы отдалялись от мексиканской границы и все глубже продвигались в пыльную неизвестность. Узкая тропинка стала огромной пуповиной, и я спросила себя обеспокоенно, что будет, если она просто закончится посреди ничего. Ведь здесь нет никаких указателей дороги. У низких кустов и кустарников было общее: у них есть шипы, колючки или иглы, которые безжалостно царапают или колют. Через какое-то время я была счастлива, что у меня есть защитные гетры, и по возможности старалась держаться в середине узкой тропинки.

Час за часом мы шли, а солнце беспощадно поднималось все выше и выше. От него у меня вспотел лоб. Медленно я возвращалась к реальности: «Я точно иду по Маршруту тихоокеанского хребта! Это не отпуск. Я проведу на этой тропе пять следующих месяцев». Тем временем мой желудок расслабился, мои шаги стали увереннее, и я взяла свой темп. Как и сказал Роберт Рисс – моя уверенность в себе росла с каждым шагом. Я наслаждалась непривычным ландшафтом, воздухом и даже обществом Джона. Я пришла к внутреннему спокойствию и подчинилась неизбежному: теперь мне нужно только идти, идти и идти.

В два часа пополудни мы достигли нашей первой цели – Хаузер Крик. Как и ожидалось, речка практически высохла из-за долгой засухи. Однако мне эта небольшая падь показалась оазисом в пустыне: несколько тенистых деревьев приглашали насладиться длительным отдыхом. В тени пело несколько птичек, а мы тем временем поглощали наш обед под корявым дубом. Джон ел тортильяс с арахисовым маслом, а у меня была лишь пара пончиков и маффинов из Сан-Диего. Я была рада тому, что не осталась одна в первые часы путешествия. После еды Джон удовлетворенно закурил сигарету, а я сняла кроссовки и носки, чтобы дать передохнуть моим и так опухшим ногам. Нам было необходимо пройти еще восемь километров, но сначала нужно было преодолеть четырехсотметровый подъем. Учитывая жару, стоявшую в полдень, это было сложно. В общем, у нас было достаточно времени для того, чтобы устроить себе долгую сиесту.

«Зачем ты вообще здесь?» – наконец решилась я задать вопрос, который я хотела задать еще у бассейна Роберта, когда Джон постелил свой коврик рядом со моим.

«В этом прежде всего виноваты женщины, – огорошил меня Джон. – Они меня прямо-таки преследовали!» – он не без гордости обстоятельно рассказал мне про любовную часть своей жизни, причем сделал это настолько подробно, что через какое-то время я потеряла счет его девушкам, интрижкам и поклонницам, которые были у него за последние годы. Будучи сорокалетним холостяком, он настолько устал от огромного количества женщин, которые хотят выйти замуж, что сбежал в США в припадке кризиса среднего возраста. Он хотя бы это признавал. Учитывая фигуру Джона, я сомневалась в правдоподобности данной версии, но на всякий случай все же запомнила это. Возможно, в Великобритании стандарт мужской красоты отличается от немецкого. Я осторожно перевожу разговор на другую тему: «А кем ты работал?»