Как-то вечером она пропала. Я волновалась, искала ее, не привлекая внимание воспитателей. Нашла в женском туалете, в который заглянула уже раз десять. Она застирывала нижнее белье и плакала. Сначала я думала, что кровь на белье связана с критическими днями. Майя не успокаивалась, тогда я поняла, что произошла беда.

— Кто? — спросила я.

— Пашка Одинцов, — всхлипывая и утирая тыльной стороной ладони слезы.

До сих пор жалею, что вмешалась. Пошла и рассказала воспитательнице. В свои четырнадцать я все еще оставалась идеалисткой, верила, что существует справедливость.

Мне приказали закрыть рот и больше никогда об этом не упоминать. Майю вызывали к директору, после разговора с ним подруга возненавидела меня. И было за что. Пашка так и остался лидером и самым крутым парнем в интернате, а Майю стали считать давалкой, мальчишки после того случая не оставляли ее в покое. Но на этом история не закончилась. Меня несколько раз избили в туалете, чтобы я научилась держать рот на замке. Следствием избиения стали шрамы на голове, сломанные ребра. В последней драке мне рассекли бровь. Но это не самое страшное. Одинцов не простил мне «стукачества». Приблизительно через полгода после того случая меня поймали и притащили в котельную. Хотели пустить по кругу. Они бы и пустили, но в тот момент к парням на разборки пожаловали местные отморозки. Только это меня и спасло. Одинцов попал в тюрьму за то, что пырнул кого-то ножом. Двое его прихлебателей почти месяц провели в больнице. Проблемы с полицией. И обо мне как-то забыли. Условные сроки не хотелось делать реальными, поэтому меня не трогали. Пытались сломать, продавить, заставить отдаться «добровольно». Одни уроды сменялись другими. Из интерната я одна ушла девственницей.

— В бардачке твой любимый шоколад, — голос Яна вырывает меня из воспоминаний. Слишком глубоко погрузилась, тело потряхивает. Обнимая себя, стараюсь согреться и отвлечься. Смотрю на профиль Яна, губы поджаты. Наверное, Ника отказалась брать шоколад, вот он и злится.

Мы едет по темной местности, тут нет фонарей. Жутко смотреть в окно. Стараюсь не думать о том, что скоро я увижу Демона. Этот парень не для меня. Не хочу становиться его очередной игрушкой. Умом понимаю, но тело отказывается подчиняться. Он словно запустил мне в кровь какой-то вирус. Закрываю глаза, вижу его перед собой. Красивые губы, которые целуют так, что не только имя забываешь. Ощущения свежи в памяти, переживаю их снова и снова. На разрыв с первого прикосновения. Заразил собой, отравил кровь. Если бы не звонок…

— Приехали, выходим, — произносит Ян, поворачиваясь ко мне. Не скрывает, что я ему мешаю.

— С тобой все хорошо? — спрашиваю Нику, когда оказываюсь на улице под моросящим дождем.

— Да, — но при этом мотает головой. — Ненавижу скорость, — обхватывает себя руками.

— Зачем?.. — обрываю себя: нельзя лезть в чужие дела.

— Ян хорошо водит, все будет хорошо, не переживай, — пытается улыбнуться. Я, кивая, мысленно молюсь, чтобы так и было.

— Тебе придется нас ждать, — Ника протягивает мне зонт. Раскрываю, пряча нас от дождя. Ян здоровается с парнями, которые стоят обособленно от других в кругу крутых тачек. Среди них трутся девушки.

Я узнаю его сразу. Демон сидит на капоте, а между его разведенных коленей стоит высокая стройная девушка в короткой трапециевидной юбке. Под этой самой юбкой находится рука Демьяна…

15. Глава 15

Раяна

Злилась на себя. Задело, что он стоит с другой и тискает ее. Отворачивается, когда девушка пытается его поцеловать, но при этом ведет носом по ее скулам, фиксируется у виска и прикрывает глаза, будто вдыхает кайф. Под юбку ползет вторая рука, открывая вид на черные кружевные чулки. Не выходит отмахнуться от заполняющей душу черноты. К горлу подкатывает тошнота. Как договориться со своей эмоциональной составляющей? Она против, чтобы Демон касался другой девушки.