И Лике стало очень больно, но выйти замуж за профессора она была ещё не готова… Пряталась, пропускала консультации.

Обычная невысокая девушка с чуть угловатой фигурой и резкими движениями подростка совсем не была красавицей, избалованной толпами поклонников. Правда, ей достались от мамы длинные, песочные с платиновым оттенком волосы и большие, невероятно серые, широко расставленные глаза. Но даже эти прелести не компенсировали в глазах сверстников категорический отказ от более смелых нежностей после первого поцелуя. Мальчики не настаивали, переходили к более доступным объектам, и Лика быстро причислила себя к грустной когорте «Гадких утят» – девушек, которым не повезло, не сложилось в первый, а иногда и во второй раз.

Бедные девчонки, боящиеся громко заговорить, искренне засмеяться, выплыть белым лебедем из выстроенной собственным неверием в себя пещеры на свет, на середину озера... Какие же они несчастные. Они ещё не знают, что красота, как и талант, достающаяся лишь немногим, совсем не является залогом счастья: всё зависит от того, как сумеет хозяин её реализовать. Они завистливо смотрят на своих счастливых подружек, тоже простушек, окружённых мальчишками, не осознавая, что тем просто повезло. Они сразу нашли, может быть, не свою единственную, но первую в жизни пару, и поэтому милы и непосредственны, уверены в себе и этим привлекают окружающих.

В двадцать два года Лика уже уверила себя в том, что она некрасивая, неудачница, недостойная большой любви, поставила на своём счастье большой крест. А профессор был терпелив и настойчив, приглашал её на громкие театральные премьеры и скандальные выставки, караулил возле общежития, и в итоге, под бесперебойным напором Николая Валентиновича, она сдалась, но после тихой свадьбы все три года краткосрочного замужества не могла назвать себя счастливой женщиной.

Муж был человеком умным, образованным, да и она удовлетворялась тихой обеспеченной жизнью, радовалась общности интересов, беседам о любимой криминалистике, спорам о литературе и музыке, поездкам на отдых и на научные конференции в статусе жены профессора.

Утром, днём и вечером всё было удобно и интересно, но, отвечая «да», она как-то не подумала, и никто не подсказал, что у супругов общие не только дни. Редких не просто ночей, а ночей супружеского долга, она ждала со страхом и отвращением, придумывала различные недомогания и отговорки, плакала и даже через годы после его смерти не только вслух, но и про себя называла мужа по имени и отчеству.

Лика очень, очень уважала и любила Николая Валентиновича. Нет, не то слово, но… Как иначе сказать?

Велик и могуч русский язык! Вот слово «красный» сколько синонимов имеет? Алый, багряный, кумачовый, пурпурный – всё это красный цвет. Даже если оттенки не вспоминать, ещё пару красных наскрести удастся. А любовь?..

«Я люблю сардельки с горчицей» и «Я люблю вас»…

Чушь какая-то!

Нежная любовь к родителям, трепетная – к своему ребёнку; полная гордости или горчащая, приправленная болью – к своему отечеству; животное – потому что на уровне живота – удовлетворение от съеденного поросёнка с хреном и в то же время сокровенное, страстное, болезненно-сладкое чувство… А слово одно – любить.

Она любила мужа, наверное, почти как родителей, гордилась его умом и эрудицией, уважала доброго и знающего своё дело, учителя. Она искренне, нежно, преданно любила Николая Валентиновича, понимая, что это совсем не та любовь…

И всё-таки Лика долго болела, когда умер её муж, знаток права, активно консультировавший не только членов правительства, но и их родственников, выезжавших за границу и попадавших там, в чужих странах, в какие-то неприятные ситуации. Он, видимо, знал нечто, что было отмечено грифом «совершенно секретно», и поэтому скоропостижно скончался, в одночасье, от непонятной болезни.