На подобные претензии у ушлой коммерсантки был один ответ — не нравится, топай, унижайся, проси в долг в легальной точке сбыта.

Щедро плеснула в стакан спиртного, порезала колбасу, дешевую, с заскорузлыми уже краями, и отнесла супругу. Михаил, кряхтя, надевал черную ментовскую кожанку с погонами, и Ира, привалившись плечом к косяку, с неприязнью взглянула на мужчину.

— Не тронь Златку, понял? — тихо изрекла, подав ему выпивку и закуску. — сама я с ней разберусь. Восемнадцать ей, может ведь из дома уйти. Или стукануть куда-нибудь, что я торгую водкой. Привези её домой, дальше не твои заботы.

— Знаю я твоё воспитание, — хмыкнул, втянув носом воздух, участковый, и, шумно выдохнув, опрокинул содержимое стакана в рот.

Занюхал аппетитно колбасой, и вытер рукавом губы.

— Короче, сиди тут и не дергайся. Подменись с Лидкой, пусть отпашет за тебя, с нее, коровы, не убудет. — велел тоном уверенного в себе человека, направился к входной двери, и там оглянулся. — если объявится раньше меня, позвони мне.

— Миша! — окликнула его Ирина, догнав на лестничной клетке.

Он обернулся, похлопал по бокам, прикидывая, успеет ли заскочить к приятелю Семёну, чтобы вдарить еще по стопарику.

— Не трогай её. — с расстановкой произнесла женщина, и он, с досадой отмахнувшись, торопливо сбежал вниз…

***

Златку грубо впихнули в комнату, и ей пришлось ухватиться за стену, чтобы не поцеловаться с полом. Споткнувшись, она быстро отбежала в угол, и с опаской уставилась на Малого. Захлопнув дверь, он щелкнул зажигалкой, разгоняя темноту, пошарил рукой справа, и вспыхнул яркий желтый свет. Вернее, сначала он был золотистым, через пару секунд плавно стал фиолетовым, затем нежным лиловым.

Девушка огляделась. Это был просторный кабинет, в нем умещался внушительный книжный стеллаж, два кресла, и большой рабочий стол из красного дерева. То, что она приняла за лампу, оказалось оригинальной деталью дизайна — стена между двумя окнами имела светодиодную подсветку, и каждые несколько мгновений меняла оттенки.

Малой сделал шаг вперед, и Злата вытянулась по струнке, старательно опуская лицо, чтобы он не видел его. В голове билась паническая мысль, что она влипла, а вот во что, было пока непонятно. Если этот бандит разоблачит, что никакой она не парень, не сыграет ли это с ней злую шутку? Быть изнасилованной этим верзилой Златка боялась больше всего, даже сильнее, чем выволочки от отчима.

Малой приближался, не проронив ни слова, и её это нервировало. Пальцы похолодели, она растопырила их, но удержаться было не за что.

— А ну-ка, открой личико, Гюльчатай, мать твою!

С неё сдернули кепку, волосы спутанным пшеничным каскадом рассыпались по худеньким плечам, и упали на лицо. Злата затаила дыхание, в ушах нарастал приток крови.

Малой наклонился, откинул назад пряди, и на неё пристально глянули его глаза. А плотно сжатые губы раздвинулись в усмешке, и Малой, хмыкнув, произнес:

— Так я и думал, ты девчонка. Немой тоже притворяешься, м? Надеешься надавить на гнилуху?

Голос его лишал её воли, обволакивал приятной истомой. Она не отводила взгляда, беззастенчиво рассматривала мужчину, и решила, что ему лет тридцать с хвостиком. Он был уверен в себе, даже до нахальности, и офигенно хорош собой. Особенно поразило Златку, что у такого зверя могут быть теплые глаза.

С ней никто и никогда не разговаривал так ласково, хотя она понимала, что может ошибаться, и в любой момент этот незнакомец станет хищником. Он ведь мог убить Стёпку, и оружие у него точно не сувенирная зажигалка! Отличать настоящий боевой пистолет от фальшивого Златка научилась давно благодаря Мишке.