Пахомов направился в баню, внимательно глядя себе под ноги. Мало ли, вдруг следы крови обнаружит или даже окровавленный нож. Но ничего подозрительного на пути не попалось, и в бане было чисто. Печь холодная, сухие дубовые и можжевеловые венички гроздьями в предбаннике висят, источая крепкий аромат сухих листьев и хвои.

И доски в бане сухие. Воды в котле и в кадушке нет. Как минимум два дня здесь не парились. И не готовились к банному дню.

Он собирался выходить, когда появилась Татьяна. Прижалась к нему в предбаннике, поцеловала в губы, но тут же отстранилась.

– Запах какой!

Она протянула руку, пощупала ближайший к ней можжевеловый веник.

– И комаров почти нет.

– Точно, нет!

– Хвойный запах комаров отгоняет. А если веничек еще и пожечь, их совсем не будет.

– Ну, жечь пока не надо, – сказала Татьяна, опускаясь на лавку в предбаннике. – И так хорошо.

Олег сел рядом, обнял ее, она положила голову ему на плечо.

– Хорошо здесь, уходить не хочется.

– Можно заночевать. И баньку затопить.

– Ну нет! – встрепенулась она.

– Душу неприкаянную боишься или оборотня? – усмехнулся он.

– Ну, с душой бы я поговорила, может, узнала бы что. А насчет оборотня…

– Или психа.

– Или психа, – кивнула Татьяна. – Восемнадцать ударов ножом – зачем такая жестокость?

– Чащин в гостинице ночь провел. Надрался в хлам и спать лег.

– Все-таки на Чащина грешишь?

– Он сказал, что весна еще не закончилась. Сказал, что еще всякое случиться может. Случилось… То ли накаркал, то ли заказал…

– Кого заказал? Бортникова? Зачем?

– А чтобы подозрения от себя отвести. Он же в гостинице ночевал, и это легко подтвердить. Камеры там, все такое…

– Да нет, вряд ли… – качнула головой Знаменова.

– Так я не утверждаю, я предполагаю.

Дверь открылась, в проеме показался Духов:

– А-а, вот вы где!

– Ты или заходи, или дверь закрывай, – сказал Олег.

– Ехать пора. Местные уже загрузились.

– А труп? – поднимаясь, спросила Татьяна.

Спецмашина, которую ждали, так и не появилась. Но следователь Ирошников принял волевое решение: он велел упаковать покойника и поместить его в свой микроавтобус.

Вместе с телом уехали все местные сотрудники. Остались только московские.

– И мы поедем, – сказала Знаменова, глядя вслед уезжающей «Газели».

Группа погрузилась в микроавтобус, Черновицын сел за руль. Духов открыл окно, с затаенной иронией нашептал на свою ладонь и подул на нее.

– Что это значит? – насмешливо спросил Олег.

– Да вот, вопрос здесь оставил. Зачем, спрашивается, вообще сюда приезжали?

– Кому ты вопрос оставил, с того и спрашивай. Жди, когда леший тебе с ладони ответ надует.

– Леший?

– Ну, ты же лешему вопрос оставил.

– Да ну вас к лешему! – воскликнул вдруг Черновицын.

И судя по звучанию его голоса, расстроен он был всерьез.

– Что случилось? – забеспокоилась Знаменова.

– Да не заводится! – Лева провернул ключ в замке зажигания, но стартер не подавал признаков жизни.

– Аккумулятор сдох? – спросил Духов.

Черновицын предпринял очередную попытку, но так ничего и не добился.

– Толкнем!

Дорога шла слегка под уклон, коробка передач в машине механическая, поэтому завести двигатель можно было с толкача. Но, увы, не получилось. Видимо, искра потерялась где-то в проводке. А может, свечи навернулись.

– И что делать? – спросила Татьяна.

– Эвакуатор вызывать.

Что-то подсказывало Пахомову, что поломка не случайна. Возможно, кто-то нарочно вывел машину из строя. Но зачем? Может, кто-то из местных пошутил? Чтобы московских позлить. Хорошо, если так.

– Нет зоны действия сети. – Знаменова щелкнула пальцами по дисплею своего мобильника.