Влад шагает к Паше, наклоняется и внимательно всматривается в глаза:

— Что с тобой, Павлуша?

— Мне уже не восемнадцать, Влад, а ты, как был обиженным мальчиком, так и остался.

— Вы всего меня лишили.

— И? Ты ждешь раскаяния? Я его чувствую в очень редких моментах, о которых ты, вероятно, в курсе.

Верхняя губа Влада дергается в отвращении, и он отшатывается:

— Ну ты и мразота.

Одергивает пиджак и покидает кухню, приглаживая волосы. Хлопает входная дверь, и через минуту Паша швыряет бокал в стену. Звон осколков. Встает, сжимает кулаки и прикладывает их к вискам, крепко зажмурившись.

— Я так и знал, что папа налажает.

Пинает стул, который с грохотом падает, и я вся сжимаюсь. Паша опять сменил личину, и по кухне вышагивает разъяренный и отчаявшийся человек, которого загнали в угол. Он неожиданно разворачивается ко мне. Мне очень не нравится его взгляд. Липкий и черный.

— Мне надо убрать со стола, — встаю и сглатываю, когда Паша делает ко мне шаг.

Хватает за волосы, с рыком въедается в губы и второй рукой ныряет под юбку. Я с мычанием шарюсь ладонью по столу, стискиваю вилку и во вспышке неконтролируемого гнева вонзаю острые зубчики в шею. Паша, с удивленным вскриком отпрянув, кривится, и я отталкиваю его.

— Ах ты, сука, — хрипит Паша и тянется к вилке, что торчит над воротом рубашки. — Дрянь.

Вскрикиваю, заметив в глазах холодную злобу и бегу прочь. Так на меня даже Влад не смотрел, когда стискивал шею в пальцах. Это взгляд социопата, который, наконец, выполз из-под вороха множества масок. Он либо покалечит меня или убьет. Вылетаю на лестничную площадку с криками.

— Вернись, Поли. Поговорим о разводе, крошка.

Бегу вниз по крутым ступеням. Оглядываюсь, ладонью коснувшись стены. Паша преслеудет меня с торчащей вилкой из шеи. Опять взвизгиваю.

— Поли!

Я попала в фильм ужасов, в котором добрый и ласковый муж обратился в маньяка. И ведь не из-за ревности хочет меня прибить, а из-за того, что я отказалась участвовать в его сексуальных фантазиях с изменами. Ну и вилка тоже была лишней.

Хватает меня за шиворот, впечатывает в стену, и с воплями выдергиваю вилку. И опять ее втыкаю под рев Паши, который отшатывается и заваливается на перила. Соседи не торопятся выглядывать из своих нор, и я опять бегу. Паша с клекотом вытягивает вилку и с хриплым рыком отшвыривает ее.

— Поли… Поли… Поли…

От голоса Паши волосы на загривке поднимаются и шевелятся. Воздух густой, как холодный кисель, и я в нем захлебываюсь. Выскакиваю в промозглую тьму на крыльцо. У черного внедорожника курит Олег, а рядом с ним скучает Влад, который разглядывает перчатки, натянутые на ладони. Поднимает настороженные глаза и решительно шагает в мою сторону, а я в ужасе ныряю за его широкую спину, когда из подъезда выползает Паша с кривой улыбкой и окровавленным воротом.

18. Глава 17. Импровизированный шантаж

— Я…ему… вилкой в шею, — отрывисто шепчу я, — прямо… в шею… два раза...

Олег, поперхнувшись дымом, кашляет.

— Поли, вернись домой, — шипит Паша гадюкой. — Поговорим о разводе и о супружеском долге. И о том, какая ты плохая девочка.

Олег опять кашляет, захлебываясь в дыме и слюнях. Отбрасывает окурок, сипит и кряхтит. Я тоже немного обескуражена, и слышу по голосу Паши, что его воспитание из меня покорной и хорошей девочки будет жестким. О пальцах, как в случае с его братом, можно не надеяться.

— Павлуша, обычно тебя учат быть хорошим мальчиком, — Влад делает несколько бесшумных шагов к Паше.

— Так, — Олег сплевывает и кривится, — он может быть свитчем.

Влад недоуменно оглядывается на него.