– Любой сможет стать ферухимиком, – сказал Вакс.

Вен-Делл кивнул.

– Инвеститура – врожденная способность жечь металлы или черпать силу из метапамяти – также одно из качеств, которые можно сохранить при помощи ферухимии, лорд Ваксиллиум… это искусства, которые мы лишь начинаем понимать. Но секреты, которые в них содержатся, могут изменить весь мир.

В древние времена Последний Император обнаружил металл, превративший его в Рожденного Туманом. Металл, который мог жечь любой, – так о нем говорится. Тогда логично предположить, что кто-то сможет, манипулируя самостью и Инвеститурой, создать набор наручей, способных наделять ферухимическим или алломантическим талантом человека, надевшего их. Другими словами, позволит превратить кого угодно в Рожденного Туманом или ферухимика – или разом и в того и в другого.

В кабинете стало тихо.

От головы Вен-Делла отскочил орех.

Кандра обратил сердитый взгляд на Уэйна.

– Прости, – сказал тот. – Просто трудно поверить, что можно вести себя так театрально, вот я и предположил, что ты ненастоящий. Надо было проверить, понятно?

Вен-Делл потер лоб и резко, с раздражением выдохнул.

– Все это, конечно, очаровательно, – признал Вакс. – Но к несчастью, маловероятно.

– С чего вдруг? – спросил Вен-Делл.

– Вы не знаете, как это работает и сработает ли вообще. – Взмахом руки Вакс указал на экран. – И даже если сумеете в этом разобраться, вам потребуется полный ферухимик. Человек, обладающий по меньшей мере двумя ферухимическими способностями, поскольку ему нужно будет сохранять самость в одной метапамяти, а какое-то еще ферухимическое качество – в другой. Ржавь! Чтобы сотворить то, о чем ты рассказал минуту назад, и создать к тому же и алломантов, понадобится, в сущности, тот, кто и так уже является и Рожденным Туманом, и ферухимиком.

– Это верно, – согласился Вен-Делл.

– А сколько времени прошло с той поры, когда в мире еще рождались полные ферухимики?

– Очень-очень много времени, – снова согласился Вен-Делл. – Но родиться ферухимиком – не единственный способ воплотить это в жизнь.

После некоторого колебания Вакс вопросительно глянул на Мараси. Та кивнула. Тогда он пересек кабинет и отодвинул деревянную панель, за которой прятался стенной сейф. Ввел комбинацию и достал книжечку, присланную Железноглазым. Повернулся, демонстрируя ее кандра:

– Гемалургия? Гармония ее ненавидит. Я читал, что сказал по этому поводу лорд Рожденный Туманом.

– Да, – проговорил Вен-Делл. – Гемалургия… проблематична.

– Отчасти потому, что без нее нас бы не было, – прибавила Ме-Лаан. – Не очень-то весело осознавать, что людей убили ради того, чтобы наделить нас разумностью.

– Создание новых штырей – кошмарное дело, – согласился Вен-Делл. – У нас нет ни малейшего намерения заниматься подобным, чтобы экспериментировать с самостью. Вместо этого мы ждем. Рождение полного ферухимика в конечном счете неизбежно – особенно если учесть, что террисийская элита так старательно сохраняет и сгущает свою благородную кровь. К несчастью, наши… ограничения не действуют на всех. Существуют те, кто весьма близок к пониманию того, как все это работает.

«Мой дядя», – глядя на книжку, подумал Вакс.

Насколько он мог судить, Эдварн – человек, известный под прозвищем Мистер Костюм, – пытался вывести алломантов. Что он предпримет по поводу гемалургии, если узнает о ней?

– Мы должны опередить тех, кто может воспользоваться этим ради недобрых целей, – сказал Вен-Делл. – Мы должны экспериментировать, чтобы определить, как будет работать эта метапамять, лишенная самости.