Дима на секунду закрыл глаза, выпрямился, его всего передернуло от этих воспоминаний.

Алена легко нашла его дом, зашла в подъезд, поднялась на пятый этаж и уверенно нажала на звонок.

Дима резко распахнул дверь. На нем была клетчатая рубашка и джинсы.

— Привет! — она потопталась на пороге, стряхивая снег с ботинок.

— Напомни мне, пожалуйста, как тебя зовут? — спросил Дима, закуривая самокрутку с травкой.

— Алена, — тихо ответила она и смутилась.

— Ах, да, Але-е-ена. Чего тебе надо, Алена?

— Можно мне войти?

Он медлил. Впускать ее совсем не хотелось. У него были такие замечательные планы на Новый год: напиться, обкуриться, включить Pink floyd на всю громкость, чтобы вокруг себя никого не слышать и не видеть — одним словом, кайфануть, пока Давида нет.

Этот, 1989 был, пожалуй, лучшим годом по деньгам, но он вымотал их до предела: они с Давидом переехали в другой офис и приобрели две кооперативные квартиры.  

В этом году они вышли на новый уровень, и уже не просто торговали аппаратурой, а занялись оптовой продажей и открыли пять ремонтных мастерских в разных районах города.

Кроме того, они открыли четыре видеосалона. Начинали с простого: сами лично встречали самолеты, где им передавали кассеты с записью нового фильма, который только вышел на экраны США. Нормальной считалась копия, где камеру во время съемки в кинотеатре ни разу не дернули и мимо нее не прошел зритель. Друзья забирали эту кассету и везли переводчику. Они с радостью помогали ему и за год таких переводов в совершенстве выучили язык. Утром ехали в офис, где изготавливали картонную упаковку, придумывали дизайн, потом в типографию и отдавали в тираж. Следом делались сначала по две, но если фильм был хороший, то и по десять копий кассеты на каждый видеосалон.

Дело было новое, но очень интересное и прибыльное. Народ помешался на видиках, на новых зарубежных фильмах, люди закрывались в квартирах и смотрели на неизвестную им красивую жизнь. Огромным спросом пользовалась «клубничка» - эротические, и даже порно истории.

Этот год был замечательным. Давид, как обычно, уехал на Родину, к отцу, а Дима уже давно предпочитал отмечать этот праздник в одиночестве.

Но вот сегодня на его голову принесло Алену.

— Уже почти десять. Тебе не пора встречать Новый год в кругу семьи? — он сделал затяжку и бросил на нее недовольный взгляд.

— Можно мне пройти? — опять попросила она. — Или ты меня боишься?

Дима рассмеялся и впустил Алену.

Она зашла в коридор, разулась и сняла свое старенькое пальто.

Он надменно и брезгливо посмотрел на ее длинную, до пят юбку, кофту из грубой пряжи длиной почти по колено, смешную, нелепую гульку из волос на макушке, уродскую огромную папиллому у носа, занимающую пол лица, и подумал, что на такую страшную бабу у него никогда не встанет. Пугало. Самое настоящее пугало.

Она несмело зашла в комнату, огляделась, потом заглянула на кухню и предложила:

— Давай я ужин приготовлю?

Ее наглость просто ошеломила его:

— Девочка, я что-то не помню, чтобы приглашал тебя в свой дом! И не помню, как просил хозяйничать!

Она робко улыбнулась, одергивая вниз и без того длинный свитер:

— Это моя инициатива…

— Але-е-е-е-ена, — специально протянул ее имя Дима, — иди-ка ты на хер, милая.

Она присела на табуретку, едва сдерживая дрожь в голосе и замотала головой:

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.

Он опять рассмеялся и с презрением бросил:

— У меня не встанет на тебя. Ты же пугало, ты в зеркало на себя смотришь хоть иногда?

Он специально хотел ее обидеть, чтобы она вспыхнула и убежала. Не в его правилах было оскорблять женщин, и уж тем более так нелестно отзываться об их внешности. Но это ее беспринципность, наглость и невежество оскорбили его до глубины души.