Давид усадил Алену на заднее сиденье к детям, сам устроился впереди. Дима сел за руль и услышал голос Алены:

— У нас есть еще одна квартира. Отвезите, пожалуйста, нас туда.

Мужчины удивленно посмотрели на девушку.

— Что за квартира? Где она? — спросил Дима.

— Это Сашкина. Мы там будем жить. Малый Власьевский переулок. Сейчас налево, на светофоре тоже налево, а там я покажу.

Дима медлил: он уже принял решение отвезти их к себе. Но посмотрев на бледную Алену и до смерти напуганных детей, решил им уступить.

Они подъехали к розовому шестиэтажному дому, Давид взял на руки Сашку, Дима достал их багажника коляску, Алена подхватила близнецов, и они зашли в подъезд.

Просторный холл, красивая лестница с коваными перилами — это был добротный дом и странно, что сыщики не сообщили про него Давиду.

Но Алена пошла не вверх по лестнице, а вниз, в подвал.

Достав из кармана халата небольшую связку ключей, она открыла дверь, отпустила сыновей на пол и включила свет в коридоре.

Это нельзя было назвать квартирой: коридора нет, сразу комната, метров десять, слева — малюсенькая кухня с раковиной и плитой и крошечный отдельный туалет, где был только унитаз.

Дима огляделся и возмущенно спросил у Алены:

— Ты шутишь? Ты думаешь, я позволю своим детям тут жить?

Он схватил мальчишек, которые почему-то даже не сопротивлялись, и приказал:

— За мной. Все. Быстро!

Давид не стал спорить с другом и дружелюбно кивнул Алене, чтобы та не сопротивлялась. Алена замешкалась, но потом очнулась, когда не увидела рядом детей и побежала к машине.

Дима привез их к себе домой:

— Жить будете здесь. Располагайтесь. Я поеду решу проблемы с пожаром, надо закрыть дверь, опечатать ее. — Он кашлянул, — если, конечно, там осталось, что опечатывать. Дай мне ключи.

Алена вытащила из кармана связку и подала ему.

— Поехали Дав, отвезешь меня туда и сразу в аэропорт.

Они вышли, а Алена рассеяно посмотрела по сторонам.

Квартира была шикарной, она такой даже в каталоге не видала. Недавно ей клиентка принесла пару старых французских журналов: один с интерьером, другой с выкройками. Она пролистала и подумала о том, что такой красоты у нее не будет никогда, а сейчас она стояла в самом сердце такого шика. Мальчики тоже не могли понять где они, сидели на диване поджав ножки и испуганно смотрели на маму. Она подошла к близнецам и присела на белоснежный диван. Они прижались к ней, Сашка подъехал на коляске к ним ближе, и Алена взяла его за руку.

Дима с Давидом молча доехали до дома, где раньше жила Алена, там уже их ждал еще один автомобиль с водителем и несколько помощников.

Давид пересел в другой «Мерседес», даже не попрощавшись с другом. Дима подошел к его машине и открыл дверцу:

— Даже не пожелаешь мне счастливого нового года?

— Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Ты ударил ее на глазах у детей!

— Я не ударил. Я прекратил истерику!

— Мне иногда кажется, что у тебя нет сердца, и ты действительно бракованный, — и уже обращаясь к водителю сказал: — Поехали!

Дима сглотнул ком обиды и проводил отъезжающий автомобиль взглядом.

Это был первый раз, когда Давид обозвал его и не захотел общаться. Раньше он мог просто молчать, обижаясь, или высказать ему все, что думал, но обозвать его самым нелюбимым словом?

Дима не помнил, в каком возрасте получил эту кличку – «бракованный». Скорей всего, с пеленок. В памяти отчетливо сохранился один разговор мамы и бабушки.

Ему было тогда уже лет пять-шесть, и он спросил у бабушки:

— Что такое бракованный? Почему я таким родился?

А потом он услышал, как бабушка попросила дочь не обзывать внука.