– Не желаю ничего слышать! Будь я даже в долгах, как в шелках, я не изменю своего решения! Я уже сказала вам один раз, но, раз до вас не дошло, повторюсь снова: есть вещи, которые нельзя купить за деньги – и моя гордость в их числе!

9. 9

Меня настолько вывел из себя его самоуверенный тон и поведение хозяина жизни, что я едва сдерживаюсь, чтобы не огреть его подносом по голове. Наверное, на моем лице проступает настолько кровожадное выражение, что Шабаев внезапно усмехается – и вдруг отступает.

– Принеси мне чего-нибудь поесть. Ваш шеф-повар вроде славится своими стейками, пусть приготовит мне средней прожарки.

Он меняет тему так неожиданно и резко, что я теряюсь и лишь удивленно моргаю, глядя, как он с удобством устраивается на том же самом кресле, где сидел в последний раз. Шабаев же, заметив мою растерянность, нахально приподнимает одну бровь:

– Я сделал заказ. У вас же принято обслуживать клиентов?

– А? Да…

Все еще пребывая в легкой прострации, я толкаю дверь и выхожу. Лишь очутившись на кухне и сделав нашему шеф-повару Толе заказ, я понимаю, что Шабаев сейчас весьма ловко перевел тему – но, сдается мне, он к ней еще вернется.

Пока стейк готовится, я собираю закуску, попутно продумывая, как бы мне отшить этого наглеца раз и навсегда. Когда поднос готов, я забираю его и возвращаюсь на второй этаж, твердо намереваясь дать Шабаеву понять, что он может идти со своими деньгами лесом.

Молча ставлю поднос на стол перед ним, открываю крышку с блюда со стейком и отхожу. Обычно я ухожу сразу после того, как клиент получает свой заказ, поскольку в любой момент официанта можно вызвать специальной кнопкой, но Марат ясно дал понять, что сегодня я на весь вечер прикреплена только к одной кабинке, а это значит, что я вынуждена находиться здесь безотлучно и ожидать, что соизволит заказать посетитель дальше. Мало кто выбирает такую опцию, на моей памяти такое случалось буквально несколько раз, потому что не всем комфортно от постоянного присутствия обслуживающего персонала в ложе, но Шабаеву все нипочем. Он деловито разрезает стейк, хищно отправляет кусочек мяса в рот и принимается с аппетитом жевать.

– Присоединяйся, – велит он мне, – не люблю есть в одиночестве.

– Нам запрещено делить трапезу с клиентами.

– На сегодня я отменяю все запреты.

Я бросаю на него раздраженный взгляд, но прекрасно понимаю, что с этим его последним заявлением мне не тягаться: в отличие от требования станцевать, предложение разделить пищу выглядит совершенно невинно, и Марат проест мне плешь, а то и вовсе лишит премии, если узнает, что я отказала клиенту в таком желании. Взвесив все за и против, я присаживаюсь на диван и нерешительно замираю: я принесла только один набор приборов и им в данный момент пользуется Шабаев. Догадавшись, в чем причина моей заминки, он накалывает кусочек мяса на вилку, но вместо того, чтобы после этого отдать ее мне, он подносит ее к моему рту так, что нанизанный стейк оказывается прямо у моих губ. Я моментально вспыхиваю от унижения:

– Я вам не собачка, чтобы кормить меня с рук!

– Нет, ты дикая кошка, которую я желаю приручить, и для начала я намерен соблазнить тебя вкусной едой. Давай, кошечка Алиса, открывай ротик…

10. 10

Это уже не лезет ни в какие ворота! Я взвиваюсь так, будто меня ужалила пчела. С огромным трудом сдерживая желание влепить хаму пощечину, я пулей вылетаю из ложи. Плевать, что скажет или сделает на это Марат, но терпеть к себе подобное отношение я не намерена! И не знаю, играет ли мое воображение со мной шутки или нет, но за спиной мне чудится довольный смех.