Окно в его кабинете было освещено — он работал. Я приложил электронный ключ к двери и прошел во двор. Удивился, увидев незнакомый автомобиль. Обошел его вокруг. Машина дорогая, класса люкс, и она явно принадлежала женщине. На приборной доске — женские солнечные очки, на пассажирском сиденье — сумочка. У деда гости.

Я вошел в дом и по широкому коридору прошел в гостиную. Везде было темно и ни намека на присутствие посторонних. Заглянул в бильярдную, в столовую, зашел в кухню. Только открыл холодильник, чтобы налить апельсинового сока, как уловил тихие шаги. Резко выпрямившись, обернулся.

Лина — родная дочь деда, чудо в его семье, родившееся, когда он уже усыновил моего отца, стояла в дверном проёме и неотрывно смотрела на меня. Ее слегка всклокоченные волосы цвета меди спускались по плечам и падали на грудь, едва прикрытую кружевом сорочки. Почему на женщине, кроме неглиже на тонких бретельках, больше ничего нет?

— Север? — ее голос был низок, слегка хрипловат. — Что ты здесь делаешь? Мой отец сказал, что у тебя выпускной вечер…

— Мне там стало скучно, — пожал плечами и незаметно сглотнул внезапно возникший в горле ком.

Женщина сделала несколько шагов ко мне, и я почувствовал сладкий восточный аромат ее духов.

— Неужели тебе нечем было там заняться? А как же девушки? Танцы до утра, поцелуи, объятия...

Помотал головой, понимая, что лицо заливается краской смущения. Похоже, Лина тоже это заметила, легко рассмеялась. — А, понятно, мальчик еще никогда этого не пробовал...

Господи, что она делает?

Теперь женщина была так близко, что я чувствовал жар ее тела, а ее грудь почти касалась моей, и от этого по всему телу бегали электрические разряды.

— Я могу научить тебя всему... — ладони Лины легли на мои плечи, — и никто никогда не посмеет смеяться над тобой, — спустились ниже, на грудь, а затем еще ниже, вызывая бурную реакцию между ног. — Ты будешь самым лучшим, самым желанным. Для всех... Ну?

— К-ка-ак? — выдавил из себя. Спиной уже уперся в стену, дороги назад не было во всех смыслах.

— Расслабься...

Ее шёпот был завораживающим. Широко распахнутые глаза внимательно следили за каждым моим движением, а губы совсем близко, так что наше дыхание уже смешивалось. Меня бросило в жар, когда почувствовал кончик ее языка между своих губ.

— …Ли... — просипел.

Но она уже обвела язычком мою нижнюю губу, слегка посасывала, втягивала, а я плавился, плавился, как метал в доменной печи. Меня трясло от новизны ощущений, от непонятного желания, от страха, что нас могут увидеть. Я почувствовал руку Лины внизу живота. Ох, она сейчас узнает, что у меня встал!

— Ты такой милый, Север, такой нежный и робкий, — шептала мне в рот, всовывая язык между зубами. — Ну же, обхвати губами мои губы, и язык... обведи им моё нёбо, проведи вдоль дёсен...

Не хотел, а может и... хотел. Сопротивляться не было сил. Только промямлил:

— Дед…

Тихий смех был ответом. Лина взяла мою руку и положила себе на грудь. Глядя мне в глаза, приказала:

— Сожми её, потяни за сосок.

Я чувствовал, что вот-вот кончу прямо в брюки.

Что она вытворяет?

А руки уже сами смяли ее грудь, сдавили соски, а из горла вырвался стон-всхлип, и лицо внезапно опустилось вниз в желании приникнуть губами к этим крупным розовым бутонам. В следующее мгновение пальцы Лины скользнули под резинку моих трусов.

Всё, я уже не мог больше сдерживаться. Белый туман залил все перед глазами, мурашки пузырьками побежали от кончиков пальцев в солнечное сплетение. Я обмяк, не соображая ничего. И было стыдно, что тело так предательски подвело, излившись на руку женщины. А она только рассмеялась, прижалась ко мне: