– Эля, – шепчу я, чувствуя, как голос дрожит. – Как ты могла? Мы же… мы же дружили. Я доверяла тебе…

Она не отвечает. Плотно сжимает губы, но смотрит на свои руки, лежащие поверх простыни.

А мне кажется, что меня наживую режут. Вскрыли грудную клетку и вырвали сердце.

Замечаю, как по ее щеке скатывается слезинка.

Неужели Марат принудил ее?

– Он тебя заставил? – игнорирую мужа и смотрю только на подругу, которая выручала меня в самые сложные момент в жизни. Подбадривала. И добровольно просто не могла меня предать. – Эля, ответь! – требую, но она лишь закрывает лицо ладонями, и я вижу, как содрогается ее тело.

– Она сама пришла ко мне, – усмехается Марат, явно наслаждаясь моей болью. – Сама сделала то, что должна была сделать ты, – холодно продолжает добивать меня. – Ты сама виновата, Марьяна. Ты оттолкнула меня. Ты забыла, что значит быть женой.

– Я… – начинаю я, но слова застревают в горле. Что я могу сказать? Что я не могу перешагнуть через себя? Так я говорила об это не раз. Марат сам отказывается отпустить меня. Но такой жестокости я не ожидала даже от него. – Тогда я могу наконец-то съехать?

– Ты остаешься в доме, – продолжает он, как будто я смогу жить под одной крышей с этой парочкой после всего увиденного. – Но наша спальня теперь принадлежит Элине.

Я чувствую, как земля уходит из-под ног. Голова кружится, и сердце не бьется. Я не могу поверить, что это происходит. Не могу поверить, что двое самых близких мне людей предали меня так жестоко.

– Ты… ты не можешь так поступить, – наконец вырывается у меня, и голос звучит громче, чем я ожидала. – Это наш дом. Здесь не должно быть посторонних!

– Посторонних, – муж идет в мою сторону. – А не ты ли рассказывала своей подружке все детали нашей жизни? Не ты ли привела ее к нам в дом? Ты сама сделала ее третьей в нашем браке! – говорит зло.

Я смотрю в его холодные глаза, в которых нет ни намека на человечность, сочувствие, любовь и нежность. И это пугает меня больше, чем его слова. Он действительно верит в то, что говорит. Он действительно считает, что я виновата во всём.

– Эля, – снова обращаюсь я к ней, надеясь, что она хоть что-то скажет. – Ты действительно хочешь этого?

Она сжимает крепче челюсти, но продолжает молчать. И это хуже, чем если бы она начала оправдываться.

– Хватит, Марьяна, – резко говорит Марат. – Ты уже всё сказала. Теперь уходи.

Я стою, чувствуя, как слёзы начинают струиться по моим щекам. Но я не могу позволить себе плакать. Не перед ними. Не сейчас.

– Хорошо, – отвечаю я, стараясь звучать твёрдо. – Я уйду. Но я не стану терпеть это.

Я разворачиваюсь и ухожу, чувствуя, как мир вокруг меня рушится. Но я не могу позволить себе сломаться. Не сейчас. Не перед ними.

Но я только успеваю вернуться к себе в комнату, как слышу стук в дверь…

Замираю, не сразу понимая, реален ли этот звук или мерещится мне.

Но через мгновение он повторяется.

Каждый новый стук отдаётся в висках.

Мои превратившиеся в вату ноги едва слушаются меня, чудом удерживая в вертикальном положении. Все, что я хочу, – это убраться из этого дома как можно скорее. И абсолютно точно я не желаю общаться ни с кем из двух предателей.

– Марьяна, – слышу я голос Элины снаружи, и пульс учащается.

Как ей хватает совести еще разговаривать со мной?

– Марьяна, пожалуйста, открой, – говорит она, и в её голосе слышится отчаяние.

Мне становится тошно только от звука ее голоса, но в то же время меня накрывает волной жгучей ярости. Я резко дергаю дверь за ручку и распахиваю, сталкиваясь со взглядом бывшей подруги.