Но Эвелин ничего не понимала. Девушка щебетала, не давая ей ни малейшей возможности вставить хоть слово. И Эви ругала себя за нерешительность.

А между тем, они вошли в дом, и у нее пошла кругом голова от той роскоши, что была повсюду. На лестнице лежала дорожка с таким красивым густым ворсом, что Эви было страшно на нее ступить. Но никто не потребовал, чтобы она сняла запылившиеся туфли. А хрустальные люстры под потолком! И огромные, во всю стену, пейзажи в золоченых рамах. Ей показалось, она попала в сказку.

И растерявшись от всего этого великолепия, она совершила ужасную ошибку. Она промолчала! Промолчала тогда, когда еще была возможность всё объяснить.

Нет, она совсем не собиралась никого обманывать. Ей просто захотелось побыть в этой сказке еще чуть-чуть. И провести эту ночь не в городской гостинице (там вообще могло не найтись свободных номеров!), а в спальне герцогского дома. Почувствовать себя принцессой! Когда еще у нее появится возможность испытать что-то подобное? Ответ на этот вопрос Эви знала слишком хорошо – никогда.

А утром она во всём признается. Скажет, что слишком плохо знает верландский, и потому не сумела понять, что ей говорили.

И хотя ее совесть протестовала против такого решения, Эвелин проявила твердость. Ей ужасно хотелось есть, а здесь ее хотя бы накормят. Накормят ту «светлость», за которую ее принимают. А вот в том, что ей предложили бы ей ужин, если бы узнали, кто она такая на самом деле, она была не уверена.

7. Глава 7

Я проснулась на рассвете, и это было странно. В Деламаре я обычно поднимала куда позднее. Мне запомнилось, что перед самым пробуждением у слышала во сне голос бабушки: «Вставай, лежебока. Ранние пташки росу пьют, а поздние слёзы льют». Сама она всегда вставала с первыми лучами солнца. В ее доме не было тяжелых бархатных занавесей, и солнышко легко пробиралось в спальню.

Вскочив с постели, я отправилась к портье узнавать, как можно добраться до Виллар-де-Лана. Мне следовало съездить туда прежде, чем Кавайоны меня найдут.

Всё оказалось совсем несложным, и сытно позавтракав (к этому меня тоже приучила бабушка), я села в изящную двуколку.

– Сегодня чудесный день, мадемуазель, не так ли? – спросил меня словоохотливый пожилой возница.

День и в самом деле выдался теплым и солнечным, и всё вокруг радовало глаз яркими красками.

Аньер сильно изменился за те десять лет, что я здесь не была. Газовые фонари на улицах сменились электрическими, и я с грустью подумала о том, что вечером тут уже не встретишь фонарщиков, которые делали жизнь людей светлей. Мы проехали мимо булочной, и я почувствовала знакомый с детства аромат аньерских кренделей. Нет, всё-таки кое-что осталось прежним.

Мы выехали за город, и я увидела вдалеке руины старого замка. Раньше замок казался мне огромным и величественным, сейчас же останки каменных стен и башен выглядели просто жалко.

– Прежде это был королевский замок, мадемуазель, – принялся рассказывать возница. – Да-да, именно так. Здесь, в Виллар-де-Лане жил сам король, и всё здесь было наполнено магией. Оттого до сих пор никто и не решается к этим руинам подступиться.

О, сколько славных дней провела я, бегая по этим поросшим мхом камням! Мне нравилось придумывать сказки о похищенных драконами принцессах и о древних кладах, что скрывались в подземельях. Отчего-то мне было совсем не страшно гулять здесь одной.

Впрочем, не гнушалась я и компанией местных мальчишек и девчонок. Тогда я еще не была дочерью князя Деламара и могла позволить себе бегать по улице в простом ситцевом платье с оборками и стоптанных сандалиях. Я умела драться и стрелять из рогатки, а бабушке приходилось каждый день смазывать ссадины на моих руках и ногах соком подорожника.