Возле палаты, где находились родители, действительно дежурили вооружённые до зубов охранники.

Когда открывала дверь и входила внутрь, буквально тряслась. А потом долго плакала.

Но, главное, что живы. Остальное поправимо. Давид уверил, что поможет. И я ему верила. Потому что ничего другого мне просто не оставалось. И потому что знала, он не врёт. Ему попросту незачем.

У родителей пробыла недолго. Хотела бы больше, но, нельзя. Перед тем как от них уйти, папа просил, чтоб во всём слушалась мужа.

Я его уверила, что так и будет. Это было несложно. Потому что я уже, во всём следовала указаниям Давида.

Все протесты отступили. Внутренний бунт был самоподавлен. Не время для проявления характера. Понимала это. Осознавала.

А потом, спустя ещё восемь дней, родителей вывезли на частном самолёте за границу. Куда именно, я не знала. Давид всё организовал. Просто сказал, что теперь они в безопасности.

Не могу сказать, что весь груз упал с души и я перестала переживать. Но, хотя бы дышать стало легче. Всё это во благо.

Теперь я совсем одна. Связи с родителями пока нет. Выходить за территорию участка запрещено. Но верила, что это временно. Просто нужно набраться терпения и подождать.

– Олеся Петровна, ужин на столе. – уведомила меня Екатерина, вырывая из потока разнообразных мыслей.

– Хорошо, спасибо.

Есть не хотелось. Буквально заставляла себя. За прошедшее время я прилично потеряла в весе. Стала походить на собственную тень.

Под глазами тёмные круги. Рёбра стали отчётливо проступать под кожей. Постоянная слабость и головокружение. Истощение достигло максимума. Как физическое, так и моральное.

В начале моей непроизвольной голодовки Давид практически заставил есть. Нет, с ложки не кормил, конечно. Но парой хлёстких фраз, вправил мне мозг на нужное место. Он это умеет.

Спустившись в столовую, приступила к ужину. Клевала как воробушек. Через не хочу еду в себя заталкивала.

Сейчас отчётливо понимала, что ещё никогда в жизни не испытывала такого стресса. Когда-то апогеем моего несчастья казалась договорная свадьба. Какой же дурой я тогда была.

К моменту, когда практически закончила ужинать, послышался хлопок входной двери и уверенные шаги. Давид.

Вытерев губы салфеткой, вышла из-за стола и направилась в гостиную.

Стоило увидеть мужа, как впала в ступор.

– Что случилось? – выпалила, разглядывая бурые пятна крови на белой рубашке. – Чья это кровь? С тобой всё в порядке?

– Всё хорошо. Иди к себе Олеся. – сказал спокойно, но во взгляде отчётливо читалось недовольство.

Из-за чего? Что увидела больше чем следовало? Что задаю вопросы?

– Давид, скажи в чём дело? На тебя тоже покушались? – только от мысли об этом стало дурно.

– Это не моя кровь, Олеся. Остальное опустим.

Только после этих слов немного отпустило. На остальное мне было эгоистично плевать.

Закивала, удовлетворившись ответом. Но глядя на уродливые бурые кляксы на его рубашке, ощутила подступающую тошноту.

А потом, сделав несколько шагов по направлению к лестнице, почувствовала головокружение.

Хотела ухватиться за перила. Но, рука соскользнула, и я осела вниз у самого подножия лестницы.

Последнее, что помнила, руки Давида и затягивающую меня темноту.

21. Глава 21

Олеся

– В целом, ничего страшного. – лежала, не разлепляя век, и словно сквозь туман слышала рядом незнакомый голос. Но звучал он как-то глухо, будто через вакуум или толщу воды. – У девушки сильный стресс. Плюс наложилось истощение. Не удивительно, что она потеряла сознание из-за упавшего давления. Сейчас показатели давления близки к норме. Но всё же стоит взять на контроль состояние вашей супруги.