– Чёрный не актуальный сейчас. Возьмите мокко, или капуччино, модно очень!
Нет, кажется, она всё-таки издевалась.
– Чёрный, – отрезал Гранкин и достал деньги.
– Поступили новинки: гольфики синие, жёлтые, красные...
– Заверните эти.
– Примерить не желаете? – Стервозина кивнула на зашторенную кабинку.
– Мне не для тела, – счёл нужным пояснить Гранкин. – Мне для дела!
Пусть думает про него что хочет.
Она всё же хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и в ответ посоветовала:
– А бельишко женское на втором этаже. Прям надо мной отдельчик будет!
До чего ж бесстыдные эти современные девчонки! Нет, здорово, что он женился на скромной, деревенской Галке.
Гранкин юркнул за какую-то колонну и хотел раствориться в толпе, но толпы нигде не было: утренние магазины пусты, правильно говорила Галка. Втянув голову в плечи, он шагнул на пустой эскалатор и поехал на второй этаж, искать отдел детских игрушек.
Водяной пистолет он выбрал быстро. Сонная продавщица лениво выбила чек и упаковала покупку. Гранкин решил, что такого оружия ему будет достаточно. Для непредвиденных обстоятельств он зарядит его перцовым раствором. Если такой раствор попадёт в глаза... Всё-таки, он любыми путями должен заполучить эти деньги!
Наверное, новость о том, что Гранкин стал очень дорогим врачом, быстро разнеслась по городу, потому что за весь день к нему не пришёл ни один клиент. Только в районе обеда в кабинет настойчиво постучали и в дверь протиснулась полная, румяная бабушка в цветастом платочке.
– Сына, – сказала она, – поспособствуй народному творчеству, подскажи, где пустые квадратные метры найти!
– Чему поспособствовать? – удивился Виталя и внимательно посмотрел на бабушку, пытаясь найти в её облике признаки старческого слабоумия. Но бабуля выглядела бодро, подтянуто, была прилично одета, а в её лучистых глазах светился деловой огонёк.
– Пенсионерскому народному хору «Алая зорька», – с энтузиазмом пояснила бабушка и, не дожидаясь приглашения, присела на кушетку, напротив Гранкина. – Понимаешь, сына, мы, пенсионеры, люди по сути своей молодые. Душа наша песен желает и тесного дружеского общения. А вынуждены мы по домам сидеть, как сычи, потому что каждый шаг теперь денег стоит. В кино – деньги, в кафе – деньги, к внукам, детям идти – тоже деньги. И вот стали мы вместе собираться и песни хором петь. И так хорошо у нас получается! Так хорошо! И гипертония нас отпустила, и склероз куда-то подевался!
– Позвольте, бабуля, а я-то тут при чём? Я собачек лечу. Если у вас есть собачка...
– Но ведь ты же тут сидишь! – вдруг топнула ногой бабка.
– Ну, сижу, – растерялся Гранкин.
– И мы сидеть хотим! – воскликнула бабка. – Нам петь негде! Дома у всех дети, внуки, квартиранты, соседи! Где пожилым людям громко хором попеть?! Вот мы помещение и ищем! Нам бы такой комнатушечки хватило!
– Так вам помещение в аренду надо? – догадался Гранкин.
– Очень надо! – всплеснула руками бабка.
– А везде очень дорого! – продолжил Виталя.
– Не то слово, сына! Мы только по сто рублей с носа можем собрать. А носов тридцать будет, не больше...
– И вы забрели сюда в надежде, что на окраине города помещение дорого стоит не будет!
– Да, дорогой!
– А ну спойте! – приказал Гранкин, на минуту позабыв о своих горестях.
Бабушка встала, вытянулась в струнку и голосом, сильно похожим на детский, пронзительно затянула:
– Фальшь присутствует, – резюмировал Гранкин и взял фирменный бланк, на котором писал рецепты.