Не знаю, чего я так испугалась. Возможно, сказалось накопившееся последних двух дней напряжение, возможно злость на Тимура за сорванный вечер, на который я не очень-то и хотела идти.

Тимур крепко прижимал меня к себе, гладил по волосам, что-то шептал на ухо.

Но я ничего не слышала, кроме гулко стучащего сердца мужчины. Словно отбойный молоток, оно отбивало быстрый ритм внутреннего волнения.

Он, что, за меня испугался?

Внешне спокоен, как всегда сдержан и скуп на эмоции. Лишь напряженные руки говорили о силе желания защитить, спрятать от внешнего мира. И я спряталась.

Проникнув под пиджак, я обвила руками талию мужчины и прижалась щекой к груди. Я дрожала, но тепло, исходящее от тела Тимура, странным образом, успокаивало.

Все в нем меня расслабляло. От запаха, проникающего под кожу, до холодного взгляда, на дне которого плескалась небезразличная к моей персоне искра.

Но это я так думала, чувствовала. Иначе не могла объяснить его необоснованный арктический холод, сквозь который проскакивает участливость и молчаливая забота.

Истерика потихоньку сошла на нет, злость и обида испарились, только горячие руки на талии, и размеренное мужское дыхание заполнили сознание.

Из омута собственных мыслей вывела громкая сирена машины скорой помощи.

Я отлепилась от Тимура и виновато посмотрела сначала на огромное мокрое пятно на его рубашке с пятнами от туши, затем на лицо.

Сейчас его взгляд был мягким, подернутый поволокой терпимости.

– Порядок?

Я тяжело вздохнула и согласно кивнула.

Тимур протянул мне платок, взял за руку и повел к машине.

Один из фельдшеров осмотрел меня, задал несколько вопросов, проверил нос и отпустил.

От госпитализации я отказалась, но никто и не настаивал. Кому нужны лишние хлопоты.

Подъехала машина ГАИ. Тимур отвел меня в свой Хаммер, приказал ждать, а сам ушел к инспекторам.

Я успокоилась, но погрузилась в себя, как в защитный кокон. Говорить, что-то объяснять совершенно не хотелось.

Как хорошо, когда есть тот, кто может решить проблемы за тебя. Уверенный, решительный мужчина, за которым можно спрятаться и просто быть девочкой.

Тимур, конечно, не мой мужчина, но именно сейчас он позволяет мне быть капризной и слабой.

Мужчина вернулся через пять минут, сел за руль и выехал с парковки.

– Все в порядке? Я не нужна?

– Нет. У них достаточно доказательств, чтобы установить виновника.

Вот и хорошо. Я откинулась в кресле и уставилась в окно.

В салоне царила тишина, мягкий свет от уличных фонарей окутывал покоем, а аромат мужчины вызывал желание сильнее втянуть запах, найти источник и дышать только им.

Резко все померкло, словно моргнула, но не сразу открыла глаза.

Я встрепенулась, но все было, как и прежде: фонари освещали дорогу, магазины и вывески кричали о себе яркими огнями.

– Спокойно! Перебои на линии.

Тимур бросил на меня мимолетный взгляд и снова вернул контроль за дорогой.

– Я думала, показалось.

– Как ты спишь ночью? С ночником?

– Нет. Я не боюсь темноты.

Тимур выгнул бровь и с насмешкой на меня посмотрел.

– Что? – возмутилась я. – Я не темноты боюсь, а мрака. Это разные вещи. Когда не видно даже силуэта, когда абсолютная мгла.

Меня противно передернуло.

– Расскажи.

Теперь я удивленно посмотрела на Тимура.

– У тебя же не с рождения фобия? Ты как-то ее получила. Расскажи.

Я тяжело сглотнула. Вспоминать тот день жутко не хотелось.

Мои ладони моментально вспотели. Я сцепила руки и тяжело задышала.

Я могла отказаться и не раскрывать старую тайну, но почему-то именно Тимуру захотелось рассказать о своем жутком слабом месте. И он будет первый, с кем я об этом поговорю.