Мои глаза округлились, Дервуд Хейгон Бейл! Не думала, что увижу его здесь. Хотя он маг высшего ранга, почти икона магического мира, поэтому видеть его в союзе Совета — ничего удивительного. Сердце неприятно дрогнуло, ведь это говорило о том, что отец всё-таки мёртв.

Я лихорадочно следила за всеми и ждала, что вот-вот выйдет и отец и все возрадуются, и давящая плита упадет с груди. Я даже была готова к тому, что отец откажется от права передавать власть по наследованию и вступит в Совет, лишь бы он оказался жив. И одновременно испытала укол совести — веду себя малодушно, Альфрон боролся не за то, чтобы его единственная дочь струсила и сдалась.

…Но никто больше не вышел.

Наступила напряжённая тишина, тучи становились чернее и гуще, приближая грозу.

3. 3

Тело наливалось напряжением с каждой секундой, будто отмеряя часы жизни.

— Мы собрались здесь… — голос министра Фалвия Гессе раздался громко и отчётливо, перекатываясь по всей площади, работали усилители звука, все было к этому подготовлено, — чтобы объявить народу Эшенберда, что Император…

Я задержала дыхание, сжимая подрагивающие пальцы в кулаки, пронзая шелк перчаток ногтями.

— …Погиб, — сокрушенно, полным горечи тоном заключил он.

Волна возмущения и тревоги поднялась среди людей, а я опустила голову. В ушах зазвенело, тело пробила мелкая дрожь. Я чувствовала, как Реот рядом не в силах мне помочь. Нахлынувшая боль разлились по груди утратой и тоской, такой острой и пронзительной, что слезы сами собой хлынули из глаз. Чаша горечи, которую я не хочу пить, но вынуждена.

Министр продолжал говорить что-то ещё, но я не слышала, оглушенная и обездвиженная горькой новостью. Порыв ветра срывал со щёк слезы и уносил прочь, а мне не хотелось шевелиться и слушать дальше, всё-таки плечи вздрогнули, я всхлипнула и прижала тыльные стороны ладони к глазам, чтобы сдержать рыдания.

"Ты должна быть готова ко всему, Тэалин, меня может не стать в любой момент", — теперь голос отца раздался в голове воспоминанием.

Тогда я не хотела его слушать, но он знал, знал, что это могло произойти. И не сказал прямо! Вместе с болью сердце пронзает ярость. Так несправедливо! Одергиваю руки и часто моргаю, смахивая с ресниц слезы. Замутненным взглядом смотрю вниз, и тело само подаётся вперёд.

"Брось, Тэалин, не шути так", — волнуется Реот.

И всё-таки пропасть притягивала, всего один шаг, и боли больше не будет. Внезапно с одного из горожан срывается серая шляпка, и всполох огненных волос отвлекает. Маленькая кроха обернулась, указывая на слетевшую шляпку рядом стоящей матери, но та увлеклась речью министра, как бы девочка ни дёргала ее за юбку, бесполезно. Кроха бросила эту затею и самостоятельно двинулась в сторону шляпки, которая отлетела новым порывом вглубь толпы, как будто ею кто-то управлял. Девочка упрямо двигалась за ней, вызывая на моих губах улыбку, она чем-то напоминала меня, такие же яркого цвета волосы, такое же упрямство.

Мой взгляд случайно привлекает рядом стоящий мужчина. В нем нет чего-то особенного: блеклый серый камзол, седые виски, но то, что у него в руках, заставляет застыть.

— …Мы в таком же большом горе, для нас потерять правителя — это трагедия, не только правителя, но и сильного мага… — продолжал речь уже ректор.

— Ложь! — вскрикнул кто-то. — Ложь! Это вы убили его, чтобы занять место!

Кто-то отвлекал, пока неизвестный уверенно пробирался вперёд.

Черный сгусток, который он опасливо прикрывал вышитым платком. Я метнула взгляд на гвардейцев, кажется, они ничего не замечали. Не заметили и того, как мужчина двинулся в сторону трибун, где находились сильнейшие континента, наступив сапогом на шляпку крохи, едва не сбив ее с пути, когда та потянулась за своей вещью.