– Хотел бы я думать, что то была Великая Мать, которая явилась к нам, чтобы благословить и помочь. Но увы, то, что вы видели – лишь отражение солнечных лучей.

– А вы видели того дракона? – продолжал мальчик.

Сумрак усмехнулся, сменил позу и кивнул:

– Да, я видел. Я был там.

– Потому что вы – жрец?

– Именно поэтому.

Другая рука взметнулась вверх, и женский голос спросил:

– А это правда, что Богиня не до конца покинула наш мир?

– Конечно правда. Но история об упокоении Дракономатери – это тема для проповеди в следующем месяце. Обязательно приходите, и я расскажу вам её так подробно, как никто другой.

– Люди слушают его, – вдруг сказал Габриэль, чем отвлёк меня от следующего вопроса.

– О чём ты?

– Знаешь, бывают такие драконы… и люди, конечно, тоже. Которые имеют влияние на окружающих.

– Вроде Лукаса? – тихо спросила я, наблюдая, как Сумрак жестикулирует, отвечая. И кровь прилила к щекам, и сердце защемило от необъяснимого чувства вины.

– Лукас… Лукас, конечно, крут, – усмехнулся Габриэль. – Но его власть распространяется только на драконов.

– Почему?

Он вздохнул, подумал немного, и всё же ответил:

– Его власть распространяется только среди драконов. Чем дальше заходят технологии, тем больше мы зависим от клана Мару, который производит всё новые вещи, которые работают от электричества, а для остальных это всё… тёмный лес.

Я усмехнулась, подумав, что по моим меркам все драконы тут не просто старики, но невозможные долгожители, и им наверняка всё новое поддаётся с трудом.

– У этого другой дар, – продолжал размышлять Габриэль. – Он умеет говорить так, что его слушают люди, а не драконы. Если пожелает, он сможет сделать людей своими воинами, которые пойдут за ним на священную войну.

– Ага, крестовый поход, – сыронизировала я, но дракон сделал вид, что не заметил. Возможно, он даже не понял моих слов, которых в его языке просто не существовало.

Но он был прав. Даже я, глядя на фигуру Сумрака в торжественной обстановке небольшого храма, не могла отвести от него взгляда. А уж те, кто был внизу, кто видел его поблёскивающие, серебристые глаза, наверное, и вовсе сидели, затаив дыхание, и ловили каждое его слово.