– Спасибо, Матвей Моисеевич! – обрадовался Борис, догадавшись, что адвокат в присутствии Мурина разыгрывал неведомую ему роль. – Благодарю, что согласились стать моим защитником.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся Коган. – Давайте для начала подпишем договор об адвокатской помощи. Таков порядок.

Он достал из портфеля и положил на стол несколько листков и авторучку. Не шариковую – перьевую, с золотым пером.

Борис присел и подписал, почти не глядя. Глаз зацепился лишь за сумму в договоре. Копейки…

– Я заплачу вам больше, – сказал, вернув листки и ручку. – Сколько скажете.

– Не нужно, – отказался Коган. – У меня к вам будет просьба. У Щербачени мне сказали, что это вы изобрели протезы из титана с шарниром на ступне. Это правда?

– Я только предложил идею, – Борис пожал плечами. – Протезы сделали другие люди. Но в авторском свидетельстве я значусь.

– Я держал в руках протез сына Павла Леонидовича, – вздохнул защитник, – хочу себе такой. Это сказка! Легкий и красивый, ходить с ним можно не хромая.

– Как я могу помочь? – спросил Борис.

– Их изготавливают в Комсомольске-на Амуре. Открыли мастерскую при авиазаводе. Но слух уже прошел – там очередь на годы. Знакомых в Комсомольске-на-Амуре не имею – там никого не защищал. Москва и Минск, Ленинград, Махачкала – везде есть благодарные мне люди. В Комсомольске нет. Я попрошу вас написать на завод ходатайство. Изобретателю, да еще Герою не откажут.

– Конечно, напишу, – Борис пожал плечами. – И без того не отказал бы. Вы ветеран войны.

– Там в очереди тоже ветераны, – сообщил защитник. – Разумеется, я попрошу у вас ходатайство, когда покончим с этим делом, и вы выйдете на свободу.

– У нас получится? – спросил Борис.

– Понимаю, сомневаетесь, – улыбнулся Коган. – Против нас играют большие люди. Фамилии произносить не нужно! – упредил Бориса. – Тем более, в суде. Но у нас есть преимущество. Закон вы не нарушили, а они пытаются. В таких делах опасаются огласки, а мы ее им обеспечим. Да так, что вздрогнут! – Коган сжал кулак. – Ладно, при Сталине беззаконие творили, но чтоб сейчас? Состряпать обвинение на ровном месте? Посадить в тюрьму Героя? Обнаглели. Окоротим. В те непростые времена людей мы тоже защищали – и вполне успешно: им выносили оправдательные приговоры. Сейчас тем более добьемся. Для начала расскажите мне подробно, как было дело…

Коган слушал, помечая что-то у себя в тетради, а когда Борис умолк – спросил:

– Вы о своих наградах милиционерам сообщили?

– Они не спрашивали, – Борис развел руками. Почему сам им не сказал? Менты бы не поверили. В ответ на просьбу привезти удостоверения только похихикали бы. В их глазах он более чем клоп – мелкий и вонючий. Скоты в погонах…

– И не нужно говорить, – сказал защитник. – Пусть будет им сюрпризом. О том, что вы инвалид, следователь в курсе?

– Нет.

– Замечательно! – Коган радостно потер ладони. – Теперь я попрошу вас встать и снять рубашку.

Борис послушался.

– Досталось вам, – вздохнул защитник, разглядев отметины на теле подзащитного. – Война… Одевайтесь. Когда осматривали вас в СИЗО, шрамы в карточку внесли?

– Наверное. Врач вопросы задавал: откуда у меня и где их получил.

– А следствие не озаботилось на карточку взглянуть, – хмыкнул Коган. – Им же хуже. Значит так, Борис Михайлович. Понадобятся ваши документы на награды, еще – об инвалидности, свидетельства на изобретения. Где они?

– В квартире, в шкафу на верхней полке. Ключи у Валентины Алексеевны, она директор гастронома.

– В милиции их нет?

– Не брал с собой, – Борис впервые за беседу улыбнулся. – Подозревал, что могут задержать, и не хотел, чтоб шарили в квартире. Дознаватель, кстати, очень злился, когда ключей при личном обыске не оказалось. Наверное, собирался привести супругу, чтоб показать квартирку, которую намерился отжать.