– Хорошего дня, мой принц, – вскочил Фанис и вернулся к делам только тогда, когда тот вышел.

Так, так, он будет жить, убийство уж не в моде.

Убийц на площадях казнят.

Так!.. В образованном я родился народе?

Язык и золото… вот наш кинжал и яд!

М. Ю. Лермонтов, «Маскарад»

Отношения Илаатана и Транта никогда не отличались особенной теплотой, но, как ни странно, и исключительной ненависти в них не было. Прохладное противостояние с извечной борьбой за горные долины и рудники, лёгкое снисходительное презрение к чуждым нравам – оба народа считали соседей с их обычаями дикарями.

Активность Грундабрада с его особенно агрессивной в последние годы риторикой толкнула соседей в объятья друг друга. Прежде, во времена разобщённости гномьих кланов, с севером оба человеческих государства грызлись самостоятельно и столь же вяло, как друг с другом, а вот объединение бородатых под одной твёрдой рукой и проснувшиеся имперские амбиции заставили выбирать.

Конечно, не все охотно приняли решение правителей, хватало радикально настроенных групп в обеих странах. Но здесь и сейчас, на этом… мероприятии, призванном поспособствовать не только военному, но и культурному сближению, никаких радикалов и хоть сколько-нибудь неблагонадёжных лиц не было, и знакомство с одобренными женихами проходило исключительно мирно и дружественно.

Идана в первый момент удивилась количеству желающих: целых двадцать восемь человек, не считая принца и его друга. Но Кутум явно определился в своих симпатиях и почти не отходил от сияющей и довольной Эрмы, мягко пресекая попытки флирта с другими мужчинами. А она и не возражала, довольная такой игрой.

Выглядело сборище, по мнению Иды, довольно забавно, но в том имелась своя прелесть. Мужчины, щадя строгое воспитание потенциальных невест, не шокировали их вольным видом и обнажёнными торсами, что вполне допустил бы мягкий местный этикет на столь камерном приёме. Большинство предпочитало сдержанные однотонные одежды, компенсируя простоту и неброскость украшениями, которые илааты явно любили, некоторые же выбрали узорчатые ткани и казались излишне пёстрыми, хотя кое-кому из девушек и такое пришлось по душе.

А вот сами гостьи из Транта оделись очень по-разному, привычные наряды с привычными корсетами выбрала только половина. Принцесса смело предпочла богатый илаатский костюм, и даже его закрытый вариант, аналогичный мужскому, выглядел вольно, ново и почти провокационно. Её поддержала фройляйн Лондрин, которая, несмотря на всю свою смелость и скандальную славу, однако, не рискнула пойти дальше и решиться на чоли – некое подобие узкой, короткой и декольтированной рубашки, обнажавшей живот, какие илаатки обычно надевали на подобные мероприятия. И совершенно неожиданно в таком же наряде пришла Одила Трольд, которая выделялась среди присутствующих, словно ворона среди ярких тропических птиц: она выбрала тёмно-синие одежды и из украшений ограничилась только тремя нитками мелкого жемчуга.

Сама Ида решила привыкать к новой действительности постепенно, поэтому пошла на компромисс и выбрала ту одежду, которую любила носить дома, но редко позволяла себе надевать в люди: белую шёлковую блузу, атласную светло-коричневую с золотой искрой юбку и плотный корсаж. Глядя на неё, Грета отыскала в вещах нечто похожее, и смотрелись они обе, может, недостаточно эффектно для званого ужина, но, по обоюдному согласию, очень хорошо. Принц же говорил о неформальности этого мероприятия, почти дружеской встрече, и этикет не требовал вечернего наряда. Даже привычный этикет, трантский, на который оставалось ориентироваться за неимением иного.