В любом случае, обращаясь к проблеме римского примата, Августин всегда представлял особый авторитет папы действующим в согласии с собором и даже в рамках собора. Конфронтация африканского епископата с папой Зосимом (418), который попытался отменить вероучительные постановления африканских соборов, а также политические маневры, позволившие африканским епископам заручиться поддержкой равеннского императорского двора и одержать верх над папой, вернув ему «здравый» образ мыслей, все это было проявлением описанной выше экклезиологической позиции, даже если тайная политическая борьба и представлялась сама по себе крайне удручающей. Тот же самый смысл имела и широко известная формула из Слова 131 (§ 10), произнесенного Августином несколько ранее (23 сентября 417 г.) в Карфагене в тот момент, когда гиппонийский епископ считал пелагианский спор уже разрешенным. Я уже цитировал и анализировал этот фрагмент: речь там идет опять же о согласии Рима с африканскими соборами, решения которых папа должен был просто ратифицировать…

(2) Следствия в дисциплинарной сфере. Речь идет о проблеме автономии Африканских Церквей и практике апелляции к Римскому престолу. В данном случае достаточно указать на некоторые принципы, которые существовали по крайней мере в теории:

– На протяжении всего времени, когда подобная юридическая возможность существовала, с апелляцией к Риму обращались только после того, как какое-либо решение принималось на локальном уровне. Вынесенное решение могло быть оспорено.

– Апелляция не могла быть подана клириком рангом ниже епископа. Таким образом, практику апелляции нужно рассматривать в свете принципов Киприановой экклезиологии: африканские епископы считали, что в компетенции Римского престола находятся дела stricto sensu связанные с общением епископов.

– Вмешательство Рима как судебной инстанции второго уровня совершалось не через голову африканского епископата, но предполагало его привлечение к расследованию.

Обращения к Риму в 418—419 гг. клирика Апиария из Сикки Венерии (Проконсульская Африка, Эль-Кеф, Тунис), у которого был конфликт со своим епископом, затем мавританского епископа Гонория в 420 г. и, наконец, знаменитого Антонина, епископа Фуссалы в 422 г. указывают на то, что Африканская Церковь была готова проявить уступчивость и даже содействовать папе в реализации его судебных прерогатив. Явным было стремление африканского епископата избежать столкновения с Римским престолом. Реализация на практике теоретических принципов сталкивалась с определенными сложностями. Не вдаваясь в подробности, отметим, что созванный в 424—425 гг. в Карфагене собор запретил апелляцию к Римскому престолу: Vt nullus ad Ecclesiam Romanam audeat appellare («Никто да не осмелится апеллировать к Римской Церкви»). Ничто не может служить лучшим доказательством стремления Африканских Церквей к автономии, что соответствовало в полной мере их экклезиологической традиции.

Моя реконструкция учения о примате Августина была бы неполной, если бы я оставил без внимания один его аспект, о котором я умолчал в своих более ранних работах. Августин считал Петра образом Церкви и христиан. Данная концепция являет собой своеобразную антитезу или скорее даже интеллектуальный фон по отношению к богословию Петрова служения, развиваемому исключительно в епископальной или «потификальной» перспективе.

Начнем с фактов. Многократно в своих текстах Августин утверждал, что Петр является камнем, но камнем является и Церковь