Как ночью мать, вскочившая с постели,
>52 И слыша вкруг тревоги общий крик,
Из колыбели сына вырывает
И с быстротой – страх матери велик, —
>55 Боясь пожара, с сыном убегает,
Едва прикрывши тела наготу,
И лишь к груди ребенка прижимает,
>58 Так и меня схватил в минуту ту
Наставник мой и на спине скатился
Он со скалы, прижавши на лету
>61 Меня к себе. Под мельницей крутился
Едва ль поток когда-нибудь быстрей
Того прыжка, с которым вниз стремился
>64 Вергилий с тяжкой ношею своей,
Меня, как сына, к сердцу прижимая,
Меня, как сына милого, спасая
>67 От дьявольских ударов и когтей.
На дно вертепа только мы спустились,
Как на скале над головой моей
>70 Крылатые гонители явились…
Но уже во мне боязнь тогда прошла…
Из пятого вертепа не решились
>73 Они за нами гнаться: та скала
Дальнейший путь вперед им преграждала:
Им власть Небес того не позволяла.
>76 Затем толпу раскрашенных теней
Мы пред собою скоро увидали.
Роняя молча слезы из очей,
>79 Они в изнеможении блуждали.
На рясы их опущен капюшон,
И рясы тех теней напоминали
>82 Наряд монахов кельнских, ослепляли
Своею пестротой со всех сторон,
А под собой свинец они скрывали
>88 Тяжелый плащ!.. Стонали тени дико,
И, слушая рыдания теней,
За ними шли мы тихо без речей,
>91 Но тяжесть ноши так их всех давила,
Что лишь едва идти им можно было.
Толпу их привелось нам обогнать
>94 И с каждым шагом спутников менять.
К наставнику тогда я обратился:
«Не можешь ли меж ними указать
>97 Кого-нибудь, кто в мире отличился
Деяньями своими от других.
Взгляни кругом – вот новый ряд явился
>100 Других теней и, может быть, иных
Узнаешь ты!..» Едва окончил речь я
Среди толпы тех грешников худых,
>103 Как дух один, тосканское наречье
Услышавши, проговорил нам вслед:
«Умерьте шаг, вы, в омуте увечья
>106 Идущие! В нас сил догнать вас нет!..
Быть может, то, что вы узнать хотите,
Я разрешу и дам прямой ответ…
>109 Я об одном прошу вас: не бегите…»
Поэт сказал: «Умерь теперь свой шаг
И рядом с ним идти старайся так,
>112 Чтоб он от напряженья не томился».
И я в минуту ту остановился
И двух несчастных начал поджидать,
>115 Которые старались нас догнать,
Но тяжесть рясы их не позволяла
Движений в утомленье ускорять.
>118 И узкая тропинка замедляла
К тому же их тяжелый, трудный путь…
К нам подойдя, они на нас сначала
>121 Решились только искоса взглянуть.
Потом между собой заговорили:
«По голосу – живой он, в том ничуть
>124 Я не солгал, – когда бы разрешили,
Когда они мертвы, впустить сюда
Их без одежд свинцовых? Разве были
>127 Подобные примеры? Никогда!»
Затем ко мне вопрос их обратился:
«Тосканец! Ты проникнул без труда
>130 В подземный этот Ад и очутился
В жилище лицемеров, так ответь,
Кто ты такой, когда и где родился?»
>133 Я отвечал, стараясь рассмотреть,
С кем говорю: «На берегу Арно я
Увидел свет и общество иное
>139 Но кто же вы? Из ваших тусклых глаз
Струятся слезы пламенные вечно…
Ужель страданье ваше бесконечно
>142 Под этим блеском тяжких ваших ряс?»
И отвечал мне призрак истомленный:
«Казнь лютая придумана для нас!..
>145 Вот здесь под этой рясой золоченой
Сокрыт свинец и давит нашу грудь
И день и ночь… невыносим наш путь…
>148 Мы терпим казнь за наше святотатство…
Болонцы мы и были члены «братства
Веселого»{128}, а наши имена —
>151 Я – Каталано, он же Лодеринго{129}…
Нас знаешь по пожару ты в Гардинго…
Подестами в былые времена
>154 В твоем любимом городе мы были,
И мы его прекрасно охранили,
О чем, наверно, помнит вся страна…»