– Нет, – ответил я, делая мысленную заметку для М. Если это было правдой, то у меня в руках оказалась информация чрезвычайной важности.

– Море было не особенно прозрачным. Но я уверен, что это та самая рыба. Выглядит как хищница. Полусом-полуакула.

– Это он, – кивнул я. – Ты только одного видел?

– Да, только одного. А почему они тебя так интересуют?

Хороший вопрос. Что бы придумать, чтобы отвести подозрения…

– Фотография, – вырвалось у меня. – Моя девушка фотографирует рыб.

Двигатель пикапа затарахтел, как стиральная машина, набитая гайками, сиденья завибрировали, и одна из моих соотечественниц тут же сказала, что купит себе такой же в спальню.

Миновав фаллическую башню, мы въехали на набережную. Туристам было на что посмотреть. На минуту я почувствовал себя звездой Голливуда – вспышки фотоаппаратов ослепляли. Несколько девушек привстали, чтобы продемонстрировать свою грудь, для них вечеринка все еще продолжалась.

Нас выгрузили на парковке и погнали ко входу в жандармерию. Двое мужчин у кофейного автомата перестали бросать в него монетки и застыли с открытыми ртами. Пожилая дама, несмотря на позднее время подававшая какую-то жалобу, вцепилась в край стола, чтобы не упасть.

Дежурный офицер что-то прорычал, и нас провели в коридор с длинной скамьей вдоль стены и пятью или шестью закрытыми дверями.

– Сядьте и заткнитесь, – буркнул один из жандармов.

Как ни странно, спецназовцы послушались. Вернее, было бы странно, если бы они в голом виде стали качать права. Худой блондин продолжал жестикулировать, глядя на меня. Теперь он показывал поднятые кверху большие пальцы рук. Черт, ему что, проблем мало?

Я попробовал снова разговорить парня с ямочкой, но сделать это не удалось по независящим от нас причинам.

– Ты – сюда, ты – сюда, а ты – вон туда. – Вдоль скамьи по-хозяйски прошел жандарм, распределяя нас по комнатам для допроса.

– Ты, ты, ты, ты, ты и ты, не садитесь на стулья, пока вам не принесут бумажные полотенца. – Это относилось к тем, на ком не было трусов.

Я прошел в крохотную комнатушку, где с трудом умещались стол и два стула. Сталь и пластик, почти что хай-тек. На стене висела огромная схема всех компонентов двери, включая замок, с французскими названиями. Вероятно, для того, чтобы жертвы грабежа могли объяснить, как взломщики проникли в их дом. Я подумал, что в моем случае пригодился бы анатономический атлас. По крайней мере, я смог бы описать девчонок во всех подробностях: «Я заметил, что у одной из них была сильно развитая брюшная полость и татуировка в районе малой берцовой кости».

Я все еще улыбался, когда мне в голову взбрела нехорошая мысль. Компьютер на письменном столе почти наверняка раскроет тот факт, что с французской полицией я встречаюсь не впервые. Был один небольшой инцидент, когда виновная в автоаварии сторона не только смылась с места происшествия, но и обвинила во всем меня. Но еще хуже был штраф, не так давно назначенный мне за то, что я отказался переводить меню в моей английской чайной, мотивируя это тем, что sandwich он и в Африке сэндвич, а тем, кто не в курсе, что такое cup of tea, ума не хватит на то, чтобы заказать чай. Увы, демонстративное презрение к французскому языку слишком увязывалось с моим сегодняшним нарушением общественной морали. Теперь они запишут меня в злостные нарушители и запрут в камере, для обитателей которых появление полураздетого молодого англичанина будет подарком небес.

Конец ознакомительного фрагмента.