Новые эмоции. Ощущения. Что-то запредельно приятное, правильное.

– Сними футболку.

Говорю громче, нарушаю эту повисшую тишину.

Говорю, и она делает. Ткань летит на пол. Тотальное послушание, все, как я и думал.

– Ты планировал это с самого начала? – не повышая голос.

– Еще бы, – собираю в кулак пряди коротких волос, пытаясь разглядеть ее лицо.

– Это против правил, Ванечка, против правил, – продолжает находиться катастрофически близко. – Нечестно.

– Как и всегда.

– Зачем?

– Хочется. Но ты можешь отказаться, – шепотом, склоняясь к ее лицу, – ты всегда можешь отказаться.

Татка шумно выдыхает, хочет что-то ответить, но ее перебивает настойчивая трель дверного звонка.

– Кто это? – впивается ногтями мне в плечи.

– Уйдут…

Но звон не прекращается, кажется, уже прошло больше минуты.

– Нужно открыть, – Азарина разгибает локти, увеличивает расстояние между нами и медленно соскальзывает на пол.

– Вано, открывай! – дикий ор за дверью сразу дает понять, кому он принадлежит.

– Это Серёжа? – Татка испуганно натягивает футболку, включая свет в кухне. – Откуда он тут?

– Щас и узнаем.

– Нет, – встает на моем пути, – не открывай. Он уйдет.

– Серьезно?

– Ты не понимаешь…

– Все я понимаю. Спокойно. Футболку поправь, – одергиваю правый рукав и иду к двери. – Азарин, ты офигел, – закатываю глаза, пропуская Серёгу в квартиру. – Громче еще ори.

– Вано, у меня шикарная новость, – вваливается в прихожую, хлопая меня по плечу.

– Ты когда прилетел?

Серёга морщится, задирает манжет рубашки и смотрит на циферблат.

– Два часа назад, – вытаскивает из-под пальто бутылку, – надо отметить.

– Ты и так уже хорош.

– Ты не понимаешь, еще немного – и я заработаю офердофига денег.

Азарин вышагивает в сторону кухни и как вкопанный застывает на пороге.

– Ты что тут делаешь? – смотрит на сестру.

– Серёжа, это не то, что ты подумал, – лопочет Татка, обнимая себя руками.

– А я что-то подумал? Вано, объяснишь?

– Она тут живет. Временно.

– Временно? – усмешка. – И продуктивно, как я понимаю. – Серый выхватывает Татку взглядом, рассматривает ее прикид. – Какая она, а, Вано?

– Не передергивай.

– Правда? Я слишком хорошо тебя знаю, Токман. И ее тоже, – повышает голос, тыча в Татку пальцем. – Она же блаженная. Только помани.

– Отличного ты мнения о сестре.

– Серёжа, ты пьян! – Азарина морщится, словно от боли.

– Это мне он лучший друг, – продолжает орать Серёга, – а тебе нужно держаться от него подальше!

– Я сама решу, что мне делать!

– Дура! А ты, как ты мог?

Азарин выбрасывает кулак. Успеваю увернуться и подставить ему подножку. Кто сказал, что мы деремся честно?

– И это ты называешь дракой? – бурчит друг, поднимаясь с пола.

– Серёга, ты же понимаешь, если я буду драться в полную силу, тебе придется вызывать неотложку, – скалюсь, мельком задевая взглядом Татку.

– Не трогай его, Ваня. Не трогай. Он и так на ногах не стоит. Сядь уже на стул, Серёжа, и замолчи.

Наташка перекрикивает нас в два счета. Упирает руки в боки, и ее футболка задирается до самой пятой точки.

– Штаны надень, командирша, – Азарин опускается на стул, закидывая ногу на ногу.

Татка улетучивается из кухни, а все, что остается мне, сесть напротив Серого.

– Так какая она по счету?

– Ничего не было. И все абсолютно не так, как ты думаешь.

– Поясни, – откупоривает бутылку и делает пару глотков прямо из горла. Протягивает мне.

– Я не пью, и ты в курсе.

– Точно, – щелкает пальцами.

– Она здесь на пару дней, пока не прилетит какая-то ее подружка.

– Че с носом?

– Неважно, – отмахиваюсь. – Я ее ночью первого января в парке встретил. В пуховике и колготках. Она от этого своего Егора ушла.