– Пожалуйста, не надо… – лепечет Кристина.

– Не буду. Если Татьяна пойдет со мной.

– Ничего себе шантаж! – говорю я, а самой смешно. Да что он о себе воображает!

– Не переживайте, Кристина, – смягчается Ремезов, и даже отечески похлопывает ее по плечику. – Оставлю вас на своего сотрудника. Ванюша! Иван Юрьевич! Бегом сюда.

– Да, Родион Романович? – подлетает Ванюша. Все как полагается: отглаженная белоснежная рубашка, галстук, глаза горят, вид лихой и придурковатый, весь дрожит от нетерпения угодить.

– Поможешь девушке. Будешь ей моральной опорой. Понял?

– Понял! – Ванюша трясет залитой гелем белобрысой головой и обольстительно улыбается Кристине.

Крися смотрит на него заинтересовано. Такой помощник ей нравится. Она машет мне рукой: ладно, свободна!

– Ну вот и славно. Идемте, Татьяна!

– Извините, нет, – решаю заартачиться. Ненавижу, когда на меня давят и загоняют в угол!

Ремезов наклоняется к самому моему уху, обдав волной смоляного одеколона, и говорит негромким бархатным баритоном:

– Пожалуйста, не отказывайтесь. Мы обсудим с вами карьерные перспективы Эдуарда Алексеевича.

Что? Как? Он собрался говорить про Эдика?!

– Но откуда вы…

– Элементарно, Ватсон! Ваш таинственный знакомый, который докладывает вам о моих методах работы – ваш бойфренд Эдик, Эдуард Алексеевич, молодой специалист из отдела координации. Который метит на место завотдела. Меня ваша подруга просветила. Я спросил, пока кофе покупал, она ответила. Вот и весь фокус.

– Родион Романович, это низко, – говорю с достоинством.

– Зато эффективно. Ну, теперь пойдете со мной в ресторан? Это в ваших интересах. У меня есть к вам предложение. Ничего непристойного. За колени щипать не буду, в гостиничный номер не позову. Я джентльмен, хоть это и не сразу заметно. Через час отпущу вас целой и невредимой. Поедете к своему Эдику с хорошими новостями.

Он поймал меня в ловушку.

И вот вроде я получила что хотела – возможность последовать бабушкиному совету, замолвить словечко за жениха – но что-то тут не то. Нутром чую, что Ремезов планирует как-то меня использовать. Пахнет опасностью.

– Это только вкусный ужин и беседа, ничего больше, – успокаивает Ремезов, увлекая к гардеробу. – Если у вас принципы, можете заплатить за себя сами. Я вам, этого, разумеется, не позволю, но разрешаю немного повозражать, чтобы успокоить совесть.

Все это он произносит юмористическим тоном, с мягкой, но зловещей улыбкой.

Вот как его понимать? Что он задумал?

Во мне проснулось любопытство.

– Хорошо. Давайте перекусим в ресторане, – говорю строгим голосом, чтобы он ничего такого не подумал. – Мне тоже нужно с вами поговорить.

***

В гардеробе Ремезов отбирает у меня номерок, добывает мое пальто и помогает мне одеться.

Терпеливо ждет, пока я расправлю палантин, а потом ловко, снизу, скользящим движением накидывает пальто на мои плечи, сразу попав рукавами куда надо.

Это стало приятным сюрпризом.

Эдик не умеет правильно подать пальто. Он задирает его слишком высоко, мне приходится вставать на цыпочки и выворачивать плечи, как на дыбе. А еще Эдик постоянно роняет то шарф, то перчатки и подбирает их с пола, кряхтя и страдая.

А Ремезов весь ритуал проделывает с почтением, как будто королеве прислуживает. Еще и воротник аккуратно оглаживает-поправляет.

И только потом одевается сам. Интимным жестом кладет мою руку на сгиб своего локтя и приказывает:

– Вперед! Дойдем пешком, тут недалеко.

И правда: недалеко. Ресторан прячется в соседнем дворе, в подвале старинного здания.

Судя по бронзовой вывеске и элегантному фонарю у входа – местечко для избранных. У двери торчит грозный швейцар в форме, напоминающей эсэсовскую, и его вид недвусмысленно намекает, что кого попало в ресторан не пустят.