– Нет. Таня останется со мной. Мне одному скучно.

Кристина покорно уходит.

Ремезов хмурится и поворачивается ко мне.

– Вы чего деретесь? – спрашиваю ошеломленно. – У вас рука тяжелая. Вы мне чуть хребет не перебили.

– Потому что вы собирались послать партнера «Антареса» в дальнее пешее. Надо было вас остановить. У вас язык вперед головы бежит.

– Он хам и сам напросился! Кристина робкая. Я просто пыталась ее защитить. А вы грубиян! Женщин бить любите?

– Защитница из вас так себе. Ладно, не обижайтесь! Садитесь. Будем нести дозор, пока ваша Кристина надувается кофе.

Он усаживается на диванчик и приглашающе хлопает рукой по подушке.

– Садитесь! Больше бить не буду. Честное бизнесменское.

Вот и прорезались в голосе начальственные нотки. Теперь понятно, почему по его слову сотрудники готовы и частушки петь, и прыгать, как собачки. Потому что я тоже выполняю его приказ. Ремезову невозможно противиться.

***

Пристраиваюсь на диван – на приличном расстоянии от Ремезова – и заявляю:

– Кстати, вы сделали неправильный вывод. Я вовсе не собиралась посылать Бориса Ефимовича… куда подальше. Зря вы так обо мне подумали. Я редко грублю старшим. Если бы вы меня не стукнули, я бы закончила предложение совсем иначе.

– И куда бы его послали? На луг ромашки собирать?

– Не куда, а к кому. К менеджеру по закупкам. А еще я бы тактично послала его изучить условия договора. Я умею быть дипломатичной.

– Да ну? – изумился Ремезов и подвинулся ближе. Я скользнула дальше по дивану. – И что это за дипломатия у вас такая? Руби с плеча своих и чужих?

– Опять неправы, Родион Романович. Вы меня совсем не знаете. Зачем ярлыки клеите?

– Должность у меня такая – ярлыки клеить. Так людей проще сортировать на годных и негодных.

– Надо полагать, я по вашей классификации – негодная…

– Ага! Упрекаете меня в необоснованных заключениях, и тут же сами пускаетесь в домыслы. Ладно. Начнем заново. Рассказывайте.

– Что рассказывать?

– Все. Где служите, чем занимаетесь, что любите, что не любите. Что едите на завтрак, сколько сахара кладете в кофе, где гуляете, какие передачи смотрите перед сном. О чем мечтаете, чего боитесь.

– Зачем вам это, Родион Романович?

– Захотелось. У меня полно причуд. Считайте, что на этот вечер вы – моя причуда. Вы мне должны. Посадили меня в лужу, теперь заглаживайте свою вину. Развлекайте меня.

– Да, наслышана о ваших причудах…

– От кого?

– От… одного знакомого. Он у вас в компании работает.

У меня мелькнула мысль. Вспомнились бабушкины наставления…

Судьба как нарочно свела меня с Ремезовым! Это ли не знак? Он, кажется, ко мне расположен. Может, даже флиртует. На свой самодурский лад.

Что если и правда наладить с ним контакт? И поспособствовать Эдиковому продвижению по службе… Вот как все просто оказывается!

…Нет, просто не оказалось. Потому что Ремезов уцепился за мои последние слова, как пес за косточку.

– Как фамилия знакомого? В каком отделе работает? Что еще он обо мне говорит? О моих так называемых причудах?

Я растерялась от его напора. Ой, тут надо осторожно. Как бы не навредить Эдику! Придется показать свои дипломатические качества. Ну и женское обаяние включить.

– Неважно, кто он, – улыбаюсь очаровательно. – А говорит он о вас только хорошее. Вы эффективный и справедливый руководитель. С фантазией. Ваши методы управления… очень оригинальные.

– Какие именно?

Ох, ему мы в гестапо работать! У него шпионы раскалывались бы, как орешки.

– Ну… например… пение частушек для укрепления командного духа.

– Частушек? – Ремезов на миг как будто оторопел. Вздергивает густые брови, хмыкает. – А, ну да… Было дело. И какие же частушки вам запомнились? Ну-ка, напойте…