Только я села на лавочку и хотела раскрыть пакет со своим заказом, как передо мной появилось нечто.

- И? – изогнула выжидательно я бровь, - что ты мне предлагаешь?

Это нечто стало кружить вокруг лавки, без конца нарезая круги. Столько энергии! Только молодость этому оправдание. Невольно улыбнулась. «Молодость равно дурь, - кричал наш тренер и гонял нас до седьмого пота, - а дурь надо выбивать, голова должна быть ясной, как небо в октябре».

- Почему в октябре? – зачем-то вслух произнесла я.

- Чего в октябре? – неожиданно раздался детский голос откуда-то с боку, я аж подпрыгнула, - ноябрь уже. Первые числа ноября. Скоро зима, - со взрослой рассудительной интонацией проговорил мальчик.

Его черты и манера разговаривать были мне чем-то знакомы. Но вглядываться в говорящего не стала. Раскрыла все-таки шаурму и хотела ее надкусить.

- Аф, - издало все-таки нечто, что оказывается, перестало кружить вокруг лавки и уселось ровно напротив меня.

- Ммм, так ты все такие собака! – усмехнулась я, - а я думала оживший куст репейника.

Рядом со мной давился смехом молодой джентльмен.

- Ты никак голоден? – спросила строго.

Откуда только взялся во мне этот артистизм. Щенок завилял коротким хвостом. То, что это не взрослый пес, а маленький щенок, несмотря на габариты, было сразу понятно. Пасть распахнулась, от туда показался влажный розовый язык, и повис, капая слюной на асфальт.

- Знаете, дорогое недоразумение, здесь одна порция, и она явно, не ваша, - продолжала я воспитывать животное, чем сама себе уже казалась чокнутой.

Тут пес встал на задние лапки и стал жалостно трясти передними перед нами. Выглядело это мило и очень забавно. Стало жалко бродягу.

- Эх, Дружок, я бы рада поделиться, да только ты есть такое не станешь. Скулить будешь. Что же делать? – сама себе задала вопрос.

Собака села обратно в нормальное для животного положение и грустно посмотрела на меня, потом на моего соседа и следом еще куда-то дальше. Обернулась и я, следя за мордой щенка. На лавочке рядом с мальчишкой сидела девочка, маленькая, миленькая, с веселыми кудряшками, которые выбивались из-под шапочки. И тут я вспомнила эту пару. И поняла, почему мне знакома манера говорить этого паренька.

- Шарик-то цел? – спросила, обращаясь к детям, которые с умилением смотрели на собаку.

Резко обернулся и уставился на меня, будто что-то вспоминая. А потом его глаза немного сузились, и на лице после появилась открытая искренняя улыбка.

- Да, конечно. Эмма его у себя в комнате повесила, привязала к руке любимой куклы. Так что шарик теперь под надежной защитой, - отчитался парень.

- Я очень рада, что все хорошо. Вы здесь одни? – удивилась тому факту, что уже продолжительное время никто к детям не подходит. И даже не пытается искать на площадке.

- Ха, - усмехнулся мальчик, - можно и так сказать. С нашей няней, все равно что одни.

- А как же ваши родители ей вас доверяют, - удивилась и обеспокоилась еще больше.

- А мы им не нужны. Да и не жалуюсь я на нее. Потому что Эмма привязалась к ней, вот и слежу за ней сам, когда не в школе, - отмахнулся с деланной бравадой парнишка.

- Мм, а когда тебя нет? Ведь это опасно, - продолжила настаивать я.

- Когда я в школе, они сидят дома. Эмка поздно встает, пока эта раззява ее соберет, пока накормит, тут уже время за мной в школу ехать. Так что нет. Не опасно, - отмахнулся от меня собеседник.

Щенок издал протяжный вой, потом заскулил и помотал одной передней лапкой. Тем самым напомнив о себе.

Две пары детских глаз не менее жалостно, а то может и более, посмотрели на меня.