— Приятного аппетита, Алена Игоревна, — желает начальник.

— Приятного, Владислав Владленович, — также чинно-пристойно отзываюсь я, удобнее перехватывая ложку и примериваясь к квадратному куску десерта, думая, с какого угла лучше начать его есть.

Не то, чтоб это было важно, но это своего рода привычка детства — сперва рассмотреть со всех сторон, уже потом начать наслаждаться вкусом. А вкус и впрямь божественный. Тут Владислав Владленович не прогадал, приведя меня в это место. Безумно вкусно! Кажется, я повторяюсь, но и ладно. Просто прикрываю глаза и со стоном удовольствия сую в рот новый кусочек пирожного.

— Начинаю думать, что нам стоило зайти в ресторан, нормально позавтракать.

Едва не давлюсь от подобного комментария. После чего тут же краснею, когда ловлю на себе внимательный взгляд цвета морской волны.

— Простите, — произношу приглушенно, как только проглатываю съестное. — Я…

Не знаю, чем оправдать свое непристойное поведение. Ладно бы дома так вела себя, а тут… на людях. Кошмар какой!

Тем удивительней становится ответ моего спутника.

— Никогда не извиняйтесь за то, что вам приносит радость и удовольствие. Намного приятнее наблюдать за тем, как девушка наслаждается едой, чем когда она вынужденно запихивает ее в себя.

В очередной раз чувствую, как меня заливает краской смущения. И дальше я действительно просто технично запихиваю в себя сладкое. На что зарабатываю ироничную ухмылку, отчего злюсь на себя еще больше. И опять тянет поплакать. И еще кусочек пирожного заказать, чтобы заесть стресс. А еще лучше встать и уйти от сидящего напротив мужчины. Чтобы уже перестал прожигать меня своими нереальными глазами. О которых я почему-то сегодня никак не могу перестать думать. Наверное, потому что это впервые, когда мы оказываемся в столь пикантной ситуации наедине, да еще вне рабочего места. И Владислав Владленович смотрит на меня, не отрываясь.

— Что? — не выдерживаю я, откладывая ложку в сторону, несмотря на недоеденный кусок.

Не лезет он в меня больше. Не под таким тошнотворно-пристальным вниманием. В том смысле, что тошнить начинает от него. Или просто тошнить. Кофе тоже никак не помогает избавиться от неприятного ощущения. И Владислав Владленович вмиг улавливает во мне изменения.

— Что с вами? — интересуется ответно.

А я и сама объяснить не могу.

— Кажется, пирожное не свежее попалось, — хмурюсь, кладя руку на шею.

И раздумываю, стоит бежать в уборную, или так пройдет?

Нет, неприятный ком в горле растет все больше с каждым пройденным мгновением. И я все-таки не выдерживаю, поднимаюсь и, извинившись перед своим спутником, спешу поскорее добраться до уборной. Очень вовремя, потому что едва я переступаю порог нужного мне помещения, как все съеденное уже точно просится обратно наружу. Я даже кабинку не закрываю за собой, настолько не до того становится. Падаю на колени, тут же избавляясь от лишнего. Снова и снова, пока без сил не сажусь окончательно на пол, спиной опираясь на преграду, тяжело дыша. В теле царит дикая слабость, переходящая в дрожь.

В жизни больше не буду ничего заказывать в той кофейне!

— Эй, ты в порядке? — слышится откуда-то сбоку, а потом в поле моего зрения появляется миловидная незнакомка, с заплетенными в простую косу темными волосами.

Зеленые глаза смотрят открыто и добродушно, с капелькой обеспокоенности. На ней вязаное платье с высокой горловиной в черно-оранжевую полоску, которое подчеркивает ее беременное положение, вызывая во мне дикую зависть. Мы с Борей уже полгода как стараемся завести ребенка, но у нас все никак не получается. Но я отвлеклась. Кажется, девушка что-то у меня спрашивала.