Говорили, пару раз он выходил из состояния забытья. Но меня как раз рядом не было. Врач сказала, чтобы я не ждал, шел домой, что Костя может в таком состоянии находится ещё долго, много дней, может, недель и даже месяцев. Но я не могу позволить себе уйти. Просто не могу.

Склонился, подпер голову руками, закрыл глаза и сам нахожусь в состоянии полудрёмы. Нелегко сидеть тут вторые сутки. Мне не тяжелее, чем ему. Буду ждать, сколько придётся, сколько потребуется. Я должен увидеть его в сознании, иначе я не знаю, что случится в моей голове. Тихое помешательство.

– Привет, братишка, – слышу издалека, открываю глаза.

– Костя! – я привстал, схватился за руку друга.

– Как сам? – голос слабый.

– Да я-то нормально, – я чуть не заплакал от счастья, что он пришел в себя.

Смотрю на его измученное лицо, на сухие, почти синие губы, на щетину, густо покрывшую подбородок. Вздохнул прерывисто, тяжело, но счастливо.

– Хреново выгляжу? – чуть улыбнулся.

– Ты красавчик.

– А что там, в мире вообще? – пытается говорить сквозь боль.

– Да, всё по-старому. Нашли Иуду, разобрались с ним… и с ней.

– Маша? – Костя скосил на меня вопросительный взгляд.

Я кивнул.

– И Егор.

Он слабо усмехнулся. Действительно, всё оказалось совсем просто, лежало на поверхности, как я мог этого не видеть. А вот не видел.

– Лилиана от меня ушла. Сбежала, – скривил я мученическую гримасу.

– Во как. Испугалась?

– Ну, да. Опасно со мной. Сам видишь, – развёл я руки в стороны и пожал плечами.

– Ну, я-то про опасность и так догадывался, а она только сейчас поняла. Потому и сбежала. Искать будешь? – прищурился Костя.

– Буду, – отвечаю упрямо.

– Может, не надо?

– Надо. Беременна она.

Выражение его лица сразу изменилось, нахмурился сильнее.

– Ёп твою мать, – выдохнул. – И чё теперь?

– А как ты думаешь? Из-под земли достану, – отвечаю сурово.

– А если не захочет?

– Придётся захотеть, – скривился я и ещё сильнее нахмурился.

– Трудно будет, – отвернул лицо Костя.

– Посмотрим.

Костя усмехнулся, вдруг заморгал часто, попытался вздохнуть и, кажется, тяжело ему дышать стало. Я подскочил, и к двери.

– Позовите доктора! – крикнул медсестре в коридоре.

Оглянулся, а Костя на кровати корчится от боли. Руки его трясутся, тянутся, ноги тоже. Жутковатое зрелище.

– Чёрт, мать твою!

Дверь открылась, стремительно вошли несколько человек.

– Выйдите из палаты, – строго сказала врач.

Пячусь задом, смотрю на Костю, как он корчится, и на манипуляции медсестёр.

Вышел в коридор, дверь передо мной захлопнулась. Постоял немного, повернулся. Недалеко на стуле сидит Ирина, гражданская жена Кости. По виду, эдакая серая мышь. Бесцветная, простая. Всё время удивляюсь, что Костя в ней нашел. Глянула на меня и отвернулась.

Я её понимаю, недолюбливает. Считает виноватым.

Так и есть.

Подошел, встал возле неё. Она подняла взгляд. Не ненавидящий, но обвиняющий.

– Всё будет хорошо. Ты держись. Я сделаю всё, что в моих силах, – выдавливаю из себя слова.

Жалкая попытка. Но что ещё я могу сказать.

Она не ответила. Кивнула отрешённо и снова отвернулась.

Я отошел. Сел на стул у двери. Прислонился головой к стене.

Нет, надо вставать и идти. Вот он, пришел в себя и не её увидел, а мою мерзкую рожу. Что я хотел ему сказать, что я виноват, так этого не изменишь никогда. С другой стороны, у каждого свой выбор, Костя выбрал быть рядом со мной. Он точно так же, как и остальные мужики, знает об опасности, которая каждый день всех нас подстерегает. Хватит мне винить себя. Иначе тогда можно сложить полномочия, уйти и сидеть в тихом месте. Я сделал выбор, по-другому уже не будет.