– Юль, выйди, пожалуйста, – попросил я насмерть перепуганную помощницу. Мы с Надей проводили взглядом девушку, едва ли не бегом бросившуюся к двери, я схватил со стола папку с документами и прикрылся ею ниже пояса. – Какого чёрта ты сюда припёрлась? – погнал я на Надю.

– Чтобы проверить, чем ты здесь занимаешься, – скривив кукольное личико, ответила Надя. – Я и правда поверила, что ты на работе устаёшь. А ты…

– Что я? Что?

– С этой…

– Что с этой? – Надя накаляла меня ещё сильнее Мышкиной. Я не собирался оправдываться ни за что. Мне делать больше нечего? – Мы целовались? Трахались? Что? Что ты мне хочешь предъявить, Наденька?

– Если бы я вошла на пять минут позже…

– Если бы, – усмехнулся я. – Вот тогда и был бы разговор. Кто дал тебе право оскорблять моих сотрудников? Зачем ты назвала Юлию Михайловну уродиной?

Надя явно не ожидала такого поворота событий. Она ждала объяснений от меня, а пришлось самой оправдываться.

– Да потому что она уродина! – топнула ногой девушка.

– Знаешь что? Ты сейчас пойдёшь и попросишь прощения у моей помощницы.

– Что?

– Что слышала!

– Да ты охренел, Котов?

– Пошла вон тогда! Это я тебя бросаю, поняла? Будешь своё высокомерие подружкам показывать. Мне не надо.

– Ты… Ты… – хлопала глазами и ртом Надя.

– Спасибо за всё, очень жаль, что так случилось, – добил я девушку.

Надя подскочила ко мне и залепила мне звонкую пощёчину. Что ж, заслуженно. После этого она застучала каблуками к двери, и я остался один.

С облегчением плюхнулся в кресло, потирая горящую щёку ладонью.

Прибежит ещё. Побесится и прибежит. Пусть подумает над своим поведением как следует.

Знаю я эту систему. Раз прогнёшься, два прощения попросишь ни за что, а потом сам не заметишь, как под каблуком будешь до конца жизни маяться и на рыбалку на коленях отпрашиваться.

Я не был рыбаком, но кто знает, чем я увлекусь в будущем?

Кое-как успокоившись, я пошёл к Мышкиной, потому что мы недоговорили ни фига. Щас я ей всё выскажу! Пусть признаётся уже, что стучит на меня моему бате.

Ввалившись без разрешения в её кабинет, я застыл на пороге, забыв, зачем пришёл. Юля сидела на диванчике в углу, закрыв лицо руками. Она что, плачет?

Девчонка громко шмыгнула носом, и я понял, что так и есть. Чёрт, мне так неловко стало, что я даже выйти захотел из кабинета. Это она из-за меня расстроилась или из-за Надюхи?

Жалко её стало.

Радоваться должен, что довёл её. Я же так и планировал?

Нет, не радостно мне было совсем. Я присел рядом с Юлей, и она смущённо начала вытирать слёзы салфеткой, пряча от меня заплаканное личико.

– Ты чего ревёшь, Юль? – не выдержал я.

– Ничего, – всхлипнула она.

Я должен был что-то сделать. Как Максим Викторович, я понимал, что Мышь на грани, и это прекрасно, а как мужик должен был прощения попросить и успокоить девчонку.

– Юль, прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится.

– Вы объяснились с девушкой? – не глядя на меня, спросила Юля. – Глупо так вышло… Как она могла подумать, что я и вы… Что вы и я…

Сейчас без очков она выглядела по-другому: совсем юной и такой беззащитной. Мне захотелось обнять её, прижать к себе, чтобы облегчить её страдания. Я бы так и поступил, если бы гаденький голосишко внутри меня не напомнил мне, что у нас с ней война.

– Я не считаю, что ты уродина, Юля, – сказал я. – Ты очень красивая.

– Правда? – удивлённо вскинула на меня глаза. Большие, красивые, серо-голубые они у неё. – Но я не об этом. Если бы мы с вами… Ну, вы меня понимаете. Нельзя ведь на работе? Хорошо, что ваша девушка пришла, а то бы мне увольняться пришлось.