– То есть, если бы у нас случился секс, ты бы тут же заявление по собственному написала бы? – уточнил я, будто она не по-русски сейчас говорила.

– Так сплетни бы пошли, Максим Викторович. Зачем репутацию портить и вам, и мне? Пришлось бы написать.

Я едва в голос не заржал от озарения. То есть мне просто выебать надо Мышкину, и она самоустранится?

Это же так просто!

– Я готов рискнуть репутацией, Юлечка, – придвинулся ближе к Мышкиной и взял её пальцами за подбородок, заставив смотреть мне в глаза. – Ты мне очень нравишься. Ты самая сексуальная девушка на свете!

Юля задышала чаще, её ротик соблазнительно приоткрылся, и я понял, что это приглашение к дальнейшим действиям.

Боже, должно быть, я сплю?

Божественный, сексуальный, умопомрачительный Максим Викторович сказал, что я красивая!

Я никогда не наряжалась на работу. Предпочитала свободную, неброскую одежду, потому что хотела, чтобы меня оценивали в первую очередь, как профессионала, а не как девушку.

Максим Викторович оценил меня по всем фронтам. Настоящий мужчина!

Моя радость была такой нелепой и неуместной в сложившейся ситуации. Как девушке мне было приятно, что я нравлюсь такому потрясающему мужчине, а как помощник руководителя я была в полнейшей растерянности.

Максим Викторович, похоже, собирается меня поцеловать?

Что же делать, мамочки?

Много раз я представляла, как мы с Котовым целуемся (да мы не только это делали в моих фантазиях, а много ещё чего поинтересней), но всё равно оказалась не готова к этому.

Я попала между молотом и наковальней. Внутри всё дрожало от предвкушения касания его губ. Внутреннее волнение и мандраж так и рвались наружу. Мурашки бежали по телу от восхитительного запаха этого самца, но здравый смысл вопил сиреной в голове: "Беги, Юлия Михайловна! Беги и не оглядывайся! Это всё закончится плохо!"

– Юлечка… – прошептал Котяра и впился в мои губы, властно притягивая меня к себе.

Куда там "беги"? Меня так закружило в этой страсти, что я забыла обо всём на свете. Целовался Максим Викторович идеально. Не совал мне в рот язык до самой глотки, как это делают некоторые мачо-экземпляры, а мягко и чувственно ласкал мой ротик, побуждая во мне самые низменные инстинкты.

Я почувствовала, как грудь налилась и заныла в лифчике, просясь на свободу, а между ног стало неприлично влажно. Я запустила пальцы в шевелюру босса, притягивая его голову ближе к себе. Было ощущение, что я только что продала душу дьяволу, наступив на свои моральные принципы, но как же было сладко!

Тонула в объятиях Максима Викторовича, как муха в сиропе. Сердце колотилось на разрыв, пульс долбил в ушах. Это было остро, горячо и будоражаще.

Рука Максима Викторовича тем временем проворно пробралась ко мне под юбку и сжала бедро намного выше колена. Если я сейчас ничего не предприму, он трахнет меня на этом диване. Прощай работа, ипотечная квартира и мои амбиции.

Что же делать? Господи, помоги!

Не придумав ничего лучше, я размахнулась и врезала Максиму Викторовичу по лицу. Звонкая пощёчина прогремела, как гром в тишине моего кабинета.

Зато мы мигом пришли в чувство. Оба.