— Река сливается с океаном, tatlim. И это самый естественный в мире процесс, — поправляю хрипло, нежно кружа пальцами по ореолам розовых сосков, и продолжая отвлекать разговорами.

— Она растворяется… растворяется в нем, — вздрогнув, упрямо качает головой Алиса.

— Становится его частью, но никуда не исчезает. Река — источник, сладкая… Такие маленькие, невероятно красивые, очень чувственные, — наклонившись, поочередно трогаю языком затвердевшие от моих манипуляций бутоны, одновременно стаскивая с плотно сжатых бедер Алисии пижамные штанишки. — Твои мышцы всегда сжимаются вокруг моего члена, когда я делаю так, — плотно обхватываю губами сосок, втягивая его в рот, и выпускаю с причмокивающим звуком. — Находясь глубоко внутри. Мне так нравится, когда ты так остро реагируешь. Я обожаю твое тело, сладкая, боготворю его…. Крошечные, как у девочки, — снова облизываю по кругу, один, второй, мягко прикусываю, прислушиваясь к отклику обнаженного тела, незаметно и ненавязчиво подминая его под себя.

— Ничего они не маленькие, — просыпается моя бунтарка. Дыхание Алисы сбивается, кожа покрывается мурашками, в потемневших зрачках плывет уже знакомая мне горячая пелена.  

— Я говорю о твоих сосочках, малышка, — улыбаюсь я. Удерживая вес на одном локте, свободной рукой дотрагиваюсь до гладкого лобка Алисии, спускаясь пальцами ниже. 

— Нет, не могу, — она сжимает бедра, отрицательно тряхнув головой, взгляд снова светлеет до льдисто-голубого оттенка. 

— Твой организм перенес стресс, но ни ты, ни твоё тело не виноваты в произошедшем. За что ты себя наказываешь? — спрашиваю, лениво рисуя зигзаги внизу живота Алисии, покрывая короткими поцелуями ее грудь и плечи. 

— Ты обещал, что не будешь торопить, — сипло напоминает Лиса, борясь с пробудившимися желаниями, считая их неправильными, неуместными, предательскими. 

— С рождением детей, — дополняю я, осторожно, но уверенно раздвигая ее бедра коленом и устраиваясь между ними. — Ты не забеременеешь сейчас, сладкая.  Тебе нечего бояться. Врач ввел тебе контрацептив, действие которого рассчитано на полгода. 

— Я не хочу, Амиран, — с шипением выдыхает Алиса, ощущая прикосновение моего натянувшего ткань боксёров возбужденного члена к раскрытой промежности. 

— Разумом — нет. Этот блок мы уберём. Я вытащу тебя с необитаемого острова скорби, куда ты себя заточила, и верну туда, где ты должна быть. Прямо сейчас. 

— Нет, — боязливо всхлипывает, положив ледяные ладошки на мои плечи. 

— Да, Алиса, испытывать чувство потери и удовольствия в один период времени — не преступление, — настойчиво убеждаю жену прислушаться к моим словам. Она не упирается, но в тревожных выразительных глазах все еще плещется сомнение. Где-то глубоко, на самом дне. — Считай происходящее анестезией для нас обоих. Выбирай жизнь, сладкая. Всегда чтобы не случилось, выбирай жизнь, — я накрываю ее губы своими, требовательно сминая их, раскрывая и проталкиваясь языком внутрь. ­— И меня, — оторвавшись, тяжело дышу в покрасневшие и блестящие от слюны губы.

— Считай происходящее анестезией для нас обоих. Выбирай жизнь, сладкая. Всегда чтобы не случилось, выбирай жизнь, — я накрываю ее губы своими, требовательно сминая их, раскрывая и проталкиваясь языком внутрь. ­— И меня, — оторвавшись, тяжело дышу в покрасневшие и блестящие от слюны губы.

— Тебя…, — она смаргивает капли влаги с ресниц, возвращая мне соленый мучительно-нежный доверчивый поцелуй. Избавившись от боксеров, я полностью накрываю ее собой, упираясь локтями в постель и заключая прекрасное лицо жены в горячие ладони.