«Вот ведь прокляли так прокляли. Хорошо, что я не выбрал ни одну из тех девиц. Если их мамаши такие напасти на честного эльфа напустить могут, так тещи из них бы были и вовсе вселенским злом», — размышлял он, соображая, как задобрить обиженную им старушонку.

Наверное, надо в этот момент пояснить для любопытного читателя, чем же так насолил вроде бы интеллигентный остроухий добросердечной пожилой фрау Тунс.

А виной всему те самые пресловутые модные штаны, заляпанные масляными пятнами из свертка.

В пропитанной жиром упаковке лежали потрясающие поджаристые беляши. Мягкие, как пух, с хрусткой золотисто-коричневой, блестящей от масла корочкой, пушистым на разломе мякишем и истекающей соком мясной начинкой. Да с лучком и перчиком.

По крайней мере, так описывал их потом почтарь, которому они в итоге достались. Пуштель жадно и с аппетитом чавкал, некультурно облизывая испачканные пальцы и утробно порыкивая от удовольствия на радость бабусе.

Вилли же наш даже не удосужился развернуть презент старушки. Увидев масляные разводы на ткани, он подпрыгнул так, что чуть не набил себе шишку на макушке о крышу дилижанса. Эльф так стонал над загубленным элегантным стилем путешественника, который ему обещали, продавая данный комплект одежды в бутике, что не заметил двух сверхважных моментов. Сверток упал на пол, а все свои причитания он в сердцах высказал вслух.

И хоть никаких оскорблений в адрес самой почтенной фрау произнесено не было, тот факт, что ее подношение скинули на пол, обидел чувствительную даму. Ведь всем известно, что хорошей едой не швыряются. Относиться к продуктам надо бережно. Тем более что жарила беляши старушка собственноручно и хотела подбодрить вкуснятиной тоскливо смотревшего в окно остроухого меланхолика. А фразу, что из-за какой-то жирной дряни испорчены дорогущие брюки, она и вовсе приняла на свой счет.

— Никто! Никто из моих сыновей, внуков и правнуков, — обиженно поджав губы, заявила она, погрозив Вилли пальцем, — никогда не смел ставить какие-то портки выше моей стряпни! Да они бы все измазались в масле с ног до головы, чтобы получить добавки! Потому что пятна отстирываются, а вкусной еды может так-то в жизни и не случиться. Поэтому надо ценить каждый лакомый кусок.

Почтарь Мёдс, подобравший сверток, поддакнул и, развернув не ему предназначенную снедь, принялся жадно уничтожать смачное печево. Это слегка успокоило старую каргу. Она тут же перенесла свою заботу на оборотня, ласково улыбаясь ему щербатым ртом, как любимому внуку.

Даже молодая гномка хоть и промолчала, но посмотрела на эльфа неодобрительно и, отвернувшись, стала глядеть в окно.

В итоге остался наш франт среди враждебно настроенных против него личностей, в испорченных штанах, голодный и оскорбленный в своем чувстве прекрасного до глубины души.

А потом случился привал и неприятная беседа, поселившая в нем еще большую печаль.

Большой мир за порогом уютной и привычной столичной жизни богатого бездельника оказался жесток и груб.

К дилижансу Вилли вернулся взъерошенный, как драчливый воробей, и полный самых серьезных намерений.

Эльф решил, что если уж ты направляешься к гномам и хочешь прижиться у бородатых коротышек, то надо научиться быть хоть чуточку ближе к простому, неизысканному люду. Гномы — народ суровый, могут и прибить, в отличие от почтаря, находящегося на службе и соблюдающего интересы Мордерсонов.

«Если так пойдет и дальше, можно перепортить все костюмы», — логично рассудил Вилли.

И хотя на привале он сперва имел твердое желание переодеться в чистое, позже, собравшись с духом, решительно отмел это действие как нецелесообразное.