— Ну нет, — округлил глаза Саша. — Если говорить об отличном напитке, то это про кофе из зерен сорта "Копи Лювак". Меньше сотни долларов за чашку оно не может стоить. Дешевле — отходы.

— Ну да, — вздохнула я, — а переваренные животным зерна — это же вовсе не отходы, — с толикой обиды пробурчала я себе под нос.

Дальше спорить я не стала. Не было смысла доказывать что-то, если люди не понимали, что дело было вовсе не в цене, а в разных вкусах у людей. И каждый вправе был считать что-то лучшим вне зависимости от его цены.

Юлька заказала блюдо, название которого я слышала впервые, какой-то мудреный напиток и десерт. Я же взяла себе просто чай и пирожное, заглянув предварительно в кошелек. Хоть Юля и уверяла, что парни заплатят, но мне совсем не хотелось, чтобы чужие люди тратили на меня деньги.

Когда подруге принесли деликатес, я с любопытством заглянула ей в тарелку. Ведь я знала разные рецепты из книг, но никогда не видела их вживую.

— Ну, как? — спросила я Юлю, после того, как она прожевала кусочек из своего карпаччо из морепродуктов.

— Объеденье! — нахваливала Юлька свой деликатес.

— Вот, я же говорил, что цена определяет вкус и качество, — довольно поддакивал Саша. — С вещами это тоже работает. Вот, посмотри на мои часы. Они стояли как половина Мерседеса. А все почему? Качество! Лет двадцать проработают.

А я тем временем вспомнила бабушкины часы за тридцать советских копеек, которые до сих пор висели в зале и работали уже полвека.

— Алена, ты просто обязана это попробовать, — заявила Юля и чуть ли не силой заставила меня попробовать карпаччо.

Я положила в рот морского гада, и у меня внутри все сжалось. Это было ужасно противно. Я никогда не была ценителем морепродуктов, поэтому моментально почувствовала тошноту. Но это были еще цветочки! Мне показалось, что продукт был словно сырым. И каким-то образом щупальце морского гада прилипло к моему небу. Я не могла ни прожевать его, ни проглотить. Надвигалась катастрофа. Я даже чувствовала, как начала сначала бледнеть, потом зеленеть. У меня было два выхода: выковырять и выплюнуть это при всех прямо на стол или убежать в уборную. Я выбрала второе и понеслась в дамскую комнату. Юлька пошла следом за мной.

— Ты как? — кружилась вокруг меня подруга, пока я полоскала рот водой прямо из-под под крана. Я кивнула, показывая, что была в порядке. — Дай-ка я тебе ресницы подкрашу, а то Саша и Паша ужаснуться при виде тебя.

— Юль, а где ты с ними познакомилась? — спросила я, когда подруга подкрасила меня.

— Это друзья моего шефа. На работе познакомились. С Островским им, конечно, не потягаться, но тоже богатенькие, — довольно ответила Юлька. — Так что улыбайся и кивай.

— Но они мне не нравятся, — жалобно призналась я, взглянув на подругу через зеркало. — Все из себя, выпендриваются. И общих тем с ними я не могу найти.

— Знаешь, Лешка, если ты лишишься своей книжной лавки, ты поймешь, что это не главное. И вот тогда вспомнишь мои слова. Поэтому не теряйся, когда попросят твой номер, ясно? — дала она мне наставления. Но я лишь промолчала в ответ. Я, конечно, дорожила своим магазинчиком, но даже ради него не стала бы ввязываться в отношения с парнем, который мне совсем не понравился. Но Юля была другого мнения на эту ситуацию.

Я чувствовала себя неловко в их компании. Чего я не сказала бы о Юльке. Она разговаривала с ними на одном языке, обсуждая крутые тачки и модные клубы, где и музыка, по их мнению, была самая лучшая. А Моцарта и Бетховена они считали пережитками прошлого.