Семью.

Увы, в жениховские планы вмешался несчастный случай, приведший его на больничную койку. На Теренса напали уличные грабители, врезав ему по башке его же бутылкой вина – приготовленной для празднования помолвки. Слава богу, их спугнула Оливия, перед домом которой это произошло, и бандиты ретировались, не успев обшарить его карманы. В одном из них лежало приготовленное к предложению руки и сердца кольцо – фамильное, принадлежавшее бабушке Теренса. Он специально съездил за ним в Нью-Йорк – посередине рабочей недели, чтобы выходные провести с Оливией (он все-таки надеялся, что она не откажет) уже в качестве будущей супруги, в каком-нибудь живописном романтическом местечке.

Вместо этого уикенд он провёл в больничной палате, с перемотанным марлей кумполом, об который разбились не просто планы на выходные в виде бутылки шардоне (которого не было особенно жаль – Алки все равно не могут по достоинству оценить то, что когда-то делало вина, виски и коньяки чем-то особенным), но и планы на всю последующую жизнь. Оливия исчезла. И объявилась через неделю, по телефону – с нелепыми объяснениями и туманными намёками.

«Ничего, – убеждал себя Теренс. – Мы – фишки маджонг. А, значит, найдём друг друга. Обязательно. Рано или поздно».

Но её последний звонок… Это был ещё один вопрос – и, пожалуй, самый тревожный из всех. Кроме того, что Оливия неожиданно призналась ему в любви, о чём он, естественно, был счастлив узнать, она заявила, что едет к нему и, что скоро они встретятся, попросив в очередной раз набраться терпения и подождать. Полтора месяца ожидания явно тянут на то, чтобы понять – что-то пошло не так! Переполненная чаша весов с вопросами катастрофически перевешивала абсолютно пустую чашу с ответами. Больше Оливия не выходила на связь, и узнать о ней было не у кого. Не идти же в полицию?

Или идти?

А как ещё? Что-то же надо делать?

Теренс Фаулз решил подождать ещё пару дней, но – не более. Затем он начнёт бить тревогу. Пока же, наверное, стоит ещё раз поговорить с директором их школы – мистером Морпусом. Конечно, Теренс уже спрашивал его ранее: не известно ли ему что-то о новом рабочем месте Оливии Флоренс, покинувшей вверенную ему школу Стивенс-сити так внезапно? Но мистер Морпус ничего толком не ответил. По словам директора, «Оливия нашла место получше». Но «какое именно, он не в курсе». Хотя, «если дело повернётся так, что она вдруг вернётся», он «примет её обратно с распростёртыми объятиями».

Отчего-то, когда директор Морпус это говорил, он сильно потел и нервничал. Глаза его бегали, словно застигнутые в амбаре мыши, а руки без конца переставляли предметы на письменном столе. Ещё один вопрос? Вероятно, да. Но благодаря ему теперь было понятно, с чего Теренсу следует начать после установленного им самим срока для битья тревоги.

Два дня пролетели быстро. Теренс Фаулз заявился в кабинет своего школьного начальства, мистера Талбота Морпуса, без предварительной договорённости, просто подловив его на месте. Не слушая директорского лепета о его «занятости» и просьб «перенести встречу на более удобное время», Теренс плотно закрыл за собой дверь, после чего произнёс краткую, но весьма экспрессивную речь. В ней он твёрдо заявил, что сыт по горло враньём любого сорта и готов, презрев правила школьной субординации и корпоративной этики, отволочь мистера Морпуса за шиворот в полицейский участок – если тот немедленно не расскажет ему хотя бы часть чего-то, на чём не стоит яркое, светящееся всеми цветами радуги клеймо «Наглая Ложь!».