Брр. Я помотала головой. Что это со мной? Каждая ерундовина затягивает, и руки просто тянутся все пощупать, а язык и губы так и вовсе зудят от желания все тащить в рот. Кажется, я и правда превратилась в ребенка. И это здорово! Я мыслю так же, как прежде, но тело совсем другое. Оно полно жизни, энергии, оно хочет бегать и прыгать, валяться на траве и просто визжать от радости! Нет. От Радости – вот так, с большой буквы. Упоительно.

Наверное, это все-таки рай. В любом случае, я счастлива, что мне дали возможность начать все заново. Я проживу каждый день, каждый час так, чтобы насладиться всем, чем только можно. Я не повторю своих ошибок. Больше никаких депрессий и упаднических настроений. Больше никакого однообразия и решений, принятых за меня чужими людьми. Я уже умирала, мне больше нечего бояться. Разве что повторения…

Нет, прочь из моей головы. Я не допущу, чтобы это случилось со мной снова. Больше никаких мужиков. В прошлой жизни я слишком сильно на них надеялась, а они мною пользовались. Потому все так и закончилось. Не зря же мне дали второй шанс. Эту жизнь я проживу чисто: вот так, в играх, с Радостью. Даже если влюблюсь в кого-нибудь, в постель с ним не лягу. Сдохну как угодно, но не в родах!

Я закрыла глаза и мысленно повторила эту клятву. Никаких постельных дел. Будь он хоть тысячу раз мачо, а я – на пике либидо. Теперь я знаю, чем платят за подобное удовольствие. И я больше не буду платить. Больше никогда. Никаких разочарований, никакой боли. Я проживу новую – яркую и светлую жизнь.

Так, в себе разобрались. Чудесно. Теперь бы еще узнать, как я сюда попала и где мои родители. У меня ведь должны быть родители? Или что там говорил тот гад, что пытался меня утопить?

Я огляделась. От мостков вверх по заросшему густой травой берегу тянулась узкая тропинка. Я пошла по ней. Босые ноги все чувствовали, но идти это не мешало. Я взобралась наверх и увидела край деревни или города - множество тёмных изб, то ли измазанных глиной, то ли просто забрызганных грязью. Крыши были покрыты где тесом, где соломой, а где и вовсе дерном. У ближних домов, маленьких и неказистых, фундаментов видно не было. У тех же, что стояли в глубине городища, срубы стояли на камнях. Между ними был высокий частокол со смотровыми башенками.

Город стоял не на ровном месте, а как будто вырос на суповой тарелке и чуть вылился за ее край: в основном, дома стояли на высоте, но в центре была ямка то ли с прудом, то ли с озером. На противоположной стороне "тарелки", на холме расположилось богатое поместье, со множеством пристроек и большим внутренним двором. В отличие от тёмного и грязного городища, оно было чистым, но выглядело очень холодным. Центральное здание так и вовсе было каменным с черепичной крышей.

Немного подумав, я все-таки отнесла его к разряду замков: по крайней мере, у него была собственная каменная ограда высотой больше окружающих домов, пять башен и даже какое-то подобие рва с водой. А может, с помоями: канализацией тут и не пахло. Точнее, очень даже пахло, когда ветер дул в мою сторону. Похоже, антисанитария тут полная. И вряд ли, если я заболею, меня отвезут в чистую больничку со стерильными…

Я вздрогнула, почувствовав, как в глубине души заворочалось воспоминание. Нет, нет, не трогай меня… Уходи, уходи!

- Тилла, вот ты где! - строго сказала какая-то женщина в замыганой одежде неопределённого цвета и заляпанном переднике. – Чего руками машешь? Комаров в полдень не бывает. Что ты вообще у реки делаешь? А мокрая-то какая! Я тебя по всему городу ищу, а ты, значит, купаться без спросу полезла? Если б Гахрат не сказал, до вечера бы искала. А ну иди сюда, паршивка!