Распахнув глаза, я тут же встречаю на себе взгляд Рамиса — он уже не такой холодный как обычно, но все равно слишком пристальный и внимательный, он как коршун смотрит на нас с дочерью и не понимает, что тем самым пугает ее. И меня тоже.

Я вручаю Селин ее плюшевого медведя и строго спрашиваю:

— Селин, почему ты ушла?

Селин пожимает плечами, приглаживая свое помятое праздничное платье.

— Почему не разбудила меня? Селин, я же испугалась, я искала тебя…

— Но я же оставила тебе своего медведя, Мишу, — оправдывается Селин.

Я осекаюсь, когда Рамис подходит ближе и делает мне замечание:

— Не ругай ее, Айлин. Мы просто разговаривали.

Я резко вскидываю на Рамиса взгляд, полный негодования, и хочу испепелить его дотла, но, увы, у меня это не получается. Да и Селин, почувствовав поддержку извне, отстраняется от меня и с интересом смотрит на своего нового знакомого.

На своего отца.

Но об этом я никогда не смогу ей рассказать. По крайней мере, добровольно. Я боюсь, что это очень сильно привяжет ее к Рамису и оттолкнет от меня. Селин умная девочка, она сразу поймет, что я выдумала историю про летчика и обманула ее.

Дочь отбегает от нас, но продолжает бросать взгляды на Рамиса. Она смотрит на него то с опаской и очень серьезно, то с неприкрытым интересом и детским любопытством.

Когда Селин убегает на кухню, то Рамис переводит на меня внимательный взгляд и велит:

— Расскажи ей обо мне, Айлин.

— Для чего? — спрашиваю тихо.

— Айлин, хватит сопротивляться, ведь ты сама вынудила меня забрать вас, — напоминает он.

— Зачем ты приехал Рамис? Зачем тебе дочь?

Ответ меня ошарашивает и напрочь лишает всех сил.

Рамис заявляет:

— Я хочу, чтобы в ближайшее время Селин узнала, что я ее отец. А теперь познакомь меня с ней, потому что тебе она доверяет.

Я резко вздрагиваю.

Потому что в следующую секунду на кухне что-то с грохотом разбивается. Услышав детский крик, я бросаюсь на кухню вслед за Рамисом…

6. Глава 6

Забежав на кухню, я сразу ищу глазами Селин.

И нахожу ее рядом с огромной и, увы, беспощадно разбитой плазмой, на которой теперь вместо черного экрана были трещины в виде огромных паутин. Плазма была просто неимоверных размеров, ее осколки разлетелись в разные стороны, и я боялась, что они задели Селин.

Поспешив к дочери, я опускаюсь перед ней на корточки.

— Селин, ты в порядке? Эй, посмотри на меня.

Селин поднимает на меня виноватый взгляд, едва сдерживая слезы. Я осматриваю ее лицо, ладони и все, до чего могли долететь осколки громадной плазмы.

— Почему ты плачешь? Где больно, Селин? Здесь больно? — прикасаюсь к ее ладошкам.

— Нет.

— А где?

Селин указывает на разбитую плазму и виновато опускает глаза.

Такая стоит не меньше двух сотен тысяч, я была уверена. Этот дом, куда не ткни, был соткан из роскоши и дорогих вещей, которые за наши годы брака с Рамисом в столице мне просто приелись. Не дом, а целый музей из очень хрупких и безумно дорогих вещей. Рамис любил такое.

Услышав шаги за спиной, я поднимаю на Рамиса испуганный взгляд. Кухня была изрядно разрушена: минус плазма, минус дорогой кафель и испорченная столешница, до которой добрались мелкие, но очень острые осколки. Это ужасно.

Я ожидала от Рамиса всего, чего угодно: ярости, негодования, злости за испорченную кухню. Я готова была увидеть на его лице хотя бы отголоски прежних чувств и поэтому готовилась защищать дочь любой ценой.

— Она не специально. Я все выплачу, — говорю бывшему мужу.

Но вместо ожидаемой ярости, Рамис обходит разбитую технику и подхватывает дочь на руки.

— Куда? Поставь на место… Не трогай ее! — прошу, лихорадочно бросая взгляды то на спокойную дочь, то на Рамиса, возомнившего себя отцом.